Прейсс, подобно либералам 1848 г., был полон решимости европеизировать Пруссию, но часть западных немцев считала, что это безнадежное дело, и хотела разделаться с ней раз и навсегда. Конрад Аденауэр, член партии католического Центра и обер-бургомистр Кельна, официально потребовал положить конец прусской оккупации.
Германия после заключения Версальского договора
В октябре 1923 г. Аденауэр вновь попытался пролоббировать на высшем уровне поддержку Западногерманского союза (как называл это объединение он сам) со стороны Франции. Подобно архиепископам, которые в 1804 г. призывали Наполеона переправиться через Рейн и изгнать варваров, он не сомневался, что у Германии куда больше общего с Францией, чем с Пруссией.
«Пруссия правит страной, притесняя жителей Западной Германии, которые всей душой симпатизируют странам Антанты. Если расчленить Пруссию и объединить западные регионы Германии, управлять Германией в духе Востока станет невозможно».
Конрад Аденауэр. Из речи на совещании рейнских политиков, 1 февраля 1919 г.
Пруссия загнана в угол
Пруссия всегда отличалась от своего окружения. Теперь она обезумела от ярости. Ей пришлось уступить ненавистной Польше полосу земли размером с Бельгию. Кроме того, она лишилась нравственных якорей.
С 1525 г. жизнь в этой приграничной зоне шла заведенным порядком. Власть правителя Пруссии была абсолютной, юнкеры как его преданные помощники безраздельно господствовали в своих поместьях. Король представлял собой одновременно и главу Церкви, и духовного и светского наставника своего народа, окруженного поляками-католиками. Но все это осталось в прошлом. Кто будет защищать и наставлять людей теперь? Неужели президент Эберт, лидер социалистов-безбожников, который пользуется поддержкой юго-западных папистов и уже отписал изрядный кусок прусской земли Польше?
По всем приметам юнкерам пришел конец. Им предстояло сгинуть вместе с монархической Пруссией, которая долгие годы гарантировала им высшие посты в правительстве и армии. Ушла в прошлое и трехклассная избирательная система, инструмент махинаций, позволявший юнкерству контролировать прусский парламент. Теперь их голоса имели такой же вес, как у простонародья, родовые титулы стали пустым звуком, а хлебные места уплывали из рук. Кое-кто из них был готов объединиться с подстрекателями-антисемитами, которые до войны считались крикливым сбродом. А многие попросту продолжали воевать.
Война в Ост-Эльбии не закончилась. На этих землях, как всегда, шла особая жизнь. Во время и после заключения Версальского договора здесь продолжались военные действия. Целые дивизии добровольческого корпуса, в том числе артиллерийские подразделения, сражались с поляками за Позен/Познань и Силезию. Фактически они пытались завоевать страны Балтии. Когда один из их предводителей, Ганс Цеге фон Мантейфель, погиб при штурме Риги в мае 1919 г., его погребение напоминало ритуалы тевтонских рыцарей – как и пропагандистская символика новоиспеченной Немецкой национальной народной партии (НННП).
НННП была создана в 1919 г. как зонтичная группа, объединившая бывших членов Немецкой консервативной партии юнкерства, Немецкой отечественной партии, которая получала финансовую поддержку от армии, пангерманистов, антисемитов и тому подобную публику. Вход для евреев был закрыт. Это была монархическая организация, и почти все ее члены были протестантами.
«Спаси Восток» (от поляков и социалистов)
Новая партия объявила своих политических противников предателями, которые за деньги лоббируют интересы евреев и католиков. Некоторые из них были убиты людьми, явно связанными с партией. В 1924 г. НННП стала второй по величине партией в рейхстаге. Она получила почти пятую часть голосов избирателей, и почти все они проживали в Ост-Эльбии.
Съезд НННП, декабрь 1924 г.
Пока Германия версии 1871 г. оставалась единым государством, монокультурная инаковость Ост-Эльбии нарушала общую картину. Говорят, что Аденауэр, после того как ему не удалось добиться отделения Западной Германии, задергивал шторами окна купе, когда ему случалось проезжать Ост-Эльбию. При этом он ворчал себе под нос: «Ну вот, опять Азия».
Пруссия и Россия: тайное братство
По условиям Версальского договора армия Германии была сокращена до 100 000 человек, но люди, которые занимались формированием вооруженных сил, остались прежними.
Генерал Ганс фон Сект, который сохранил свое место, был юнкером до мозга костей – некогда его отец управлял ныне утраченным регионом Позен/Познань. Фон Сект позаботился о том, чтобы несколько тысяч офицерских должностей заняли нужные люди. Каждый инсайдер знал, к примеру, что девятая пехотная дивизия – при вполне безобидном названии – считает себя наследницей императорской гвардии Пруссии.
В результате доля юнкеров в рейхсвере – германской армии – после 1919 г. выросла по сравнению с 1914 г. Должности младших офицеров заняли те, кто был удостоен высоких правительственных наград, и лишь развертывание армии нормальных размеров давало этим людям шанс на повышение. Они видели, как их любимую Пруссию превратили в республику и отдали изрядный кусок земли ее бывшим подданным, полякам. Дым Первой мировой войны еще не успел рассеяться, а Ганс фон Сект уже предвкушал тот день, когда будет восстановлен прежний порядок.
Он считал, что проблему решит возобновление отношений Пруссии и России. На первый взгляд казалось маловероятным, что юнкеры-монархисты пойдут на контакт с большевиками. На самом деле, несмотря на внешние идеологические различия, у них была масса точек соприкосновения: ненависть к демократическому «загнивающему» Западу, культ насилия, благоговение перед военизированным государством и, главное, неприязнь к возрождающейся Польше.
Еще в апреле 1920 г. один из посланников Ленина в Берлине предложил объединить вооруженные силы Германии и Красную армию для войны с Польшей. Фон Сект горячо приветствовал эту идею. Для него Россия оставалась Россией, будь то монархия или советская республика. Он считал, что России и Пруссии следует забыть о размолвках, которые мешали им договориться в XIX в., и заключить антипольский альянс.
«Существование Польши невыносимо и несовместимо с жизненными интересами Германии. Она должна исчезнуть и исчезнет вследствие собственной слабости и при содействии России – разумеется, с нашей помощью. У России Польша вызывает еще большее неприятие, чем у нас, – Россия всегда терпеть не могла Польшу… Решение этой задачи должно стать одним из основополагающих принципов политики Германии, а решить ее можно лишь с помощью России».
