Поскольку зарплаты, пенсии и пособия поднялись почти до уровня ФРГ, восточные немцы решили остаться на месте. Но из-за низкой производительности и почти полного отсутствия инвестиций в течение десятков лет предприятия ГДР были неконкурентоспособными. И теперь Западной Германии приходилось платить по счетам.
Так же как в 1871–1933 гг. богатым трудолюбивым западным немцам повторяли, что их национальный долг – вливать средства в безнадежную экономику Ост-Эльбии и содержать огромный бюрократический аппарат в Берлине. Вскоре у них появились сомнения. В народе начали рассказывать анекдоты:
«Чем турок отличается от осси?
[38] Турок говорит по-немецки и при этом работает».
«Почему китайцы такие веселые? Их стена цела и невредима».
Экономика трещала по швам. В 1997 г. новый Mercedes А-класса перевернулся на малой скорости во время «лосиного теста» – он показывает, как автомобиль выполняет объездные маневры. История получила широкую известность – это было наглядное подтверждение того, что Германия теряет связь с реальностью. К концу второго тысячелетия трансатлантисты Джордж Буш и Тони Блэр не сомневались, что будущее принадлежит англосаксонской модели:
«В экономике начинается застой, и Германию объявляют “больным человеком Европы”… Силы Германии были подорваны в весьма непростое время для евро. С момента введения новая валюта почти безостановочно падала по отношению к доллару, и во многом это связано с кризисом в немецкой экономике… Объем дотаций восточным землям, который составляет примерно 5 % ВВП Германии, практически не снизился с 1990 г. …Едва ли ситуация улучшится в ближайшем будущем…»
Больной человек евро (The sick man of the euro).
The Economist, 3 июня 1999 г.
Третье тысячелетие
В то время как англосаксы пустились во все тяжкие – кредиты и расходы росли как на дрожжах, а виртуальная экономика казалась столь же незыблемой, как исландские банки, – Германия постепенно приводила свои дела в порядок.
Еще один левоцентрист, Герхард Шрёдер, реорганизовал систему выплаты пособий. В 2005 г. в Германии начала действовать новая программа, известная под названием Hartz IV. Она изменила отношение к тем, кто подолгу сидит на государственных пособиях, и заставляла людей обращаться в центры по трудоустройству. Их английское название – Jobcenters – подсказывает, откуда взялась сама идея. Кроме того, Шрёдер убедил партию зеленых, своего партнера по коалиции, поддержать участие Германии в войне на Балканах, чтобы предотвратить массовое кровопролитие. Доза американофобии помогла Шрёдеру наладить отношения с ультралевыми: он заявил, что Германия не будет участвовать в военной операции США против Ирана, ибо «не готова к подобным авантюрам». Джордж Буш пришел в ярость. Шрёдер – хотя и с трудом – победил на выборах и остался на второй срок.
В 2005 г. Германия уже не выглядела больной. Жители Южной Европы охотно тратили переоцененные евро на качественные немецкие товары, тогда как их собственная дешевая продукция пылилась на полках. Стала богатеть и Юго-Восточная Азия – теперь ее жители желали того же, что имеют состоятельные европейцы. При этом они в больших количествах закупали немецкое оборудование: станки, подъемные краны и ленточные транспортеры. Америка активно импортировала немецкие автомобили. Мир увязал в кредитах, а Германия трудилась в поте лица.
Когда в 2008 г. люди обнаружили, что деньги, взятые взаймы, – это всего лишь долги, дела Германии могли обернуться не лучшим образом. Однако экономический спад продолжался всего год. Германия не сомневалась, что шторм минует быстро, и продолжала развивать промышленный сектор, не давая ему зачахнуть. Значительная часть предприятий по-прежнему находилась в частной собственности (в первую очередь благодаря политике Эрхарда в 1948 г.), а не принадлежала инвестиционным фондам. Предприниматели не хотели отказываться от своего бизнеса даже в самых тяжелых условиях. Им на помощь пришли государственные банки, которые владели крупными пакетами акций во многих компаниях, в частности в Volkswagen. Кроме того, работодатели и профсоюзы Западной Германии всегда умели договориться между собой. Владельцы предприятий предложили сократить рабочий день, чтобы не допустить безработицы, и люди пошли им навстречу.
Это был очень мудрый шаг. Когда остальной мир пришел в себя, Америка продолжала зависеть от импорта, а в Юго-Восточной Азии правили бал нувориши. Европейцы, которым теперь приходилось выбирать более осмотрительно, предпочитали качественные долговечные товары. В разгар долгового кризиса в Греции люди жгли на улицах немецкие флаги, но при этом раскупали немецкие автомобили, чтобы застраховаться на случай выхода из еврозоны.
Экономика Германии была сильной и стабильной, как никогда. Раз за разом побеждая на выборах, Ангела Меркель стала канцлером, опираясь на коалиции ХДС/СДПГ (в 2005 и 2013 гг.) и ХДС/СвДП (в 2009 г.). Число ее сторонников в бундестаге постоянно росло, приближаясь к абсолютному большинству. Страна превратилась в одного из крупнейших экспортеров в мире и начала пользоваться таким доверием, что получила возможность брать займы под нулевой процент. Когда люди говорят, что Европа должна помогать слабым государствам, это значит, что помощи ждут от Германии. Когда Америка говорит, что Европа должна противостоять России, она имеет в виду Германию. Когда британские политики требуют уступок от Европы, они обращаются к Германии.
Немецкое общество тоже не стояло на месте. Как ни странно, размеры личного состояния среднестатистического немца были меньше, чем у француза или итальянца. В основном это объяснялось тем, что многие граждане страны не имели собственного жилья, а активы бывших жителей ГДР зачастую оказывались равны нулю. Но, по мнению видного немецкого историка Вернера Абельсхаузера, внутренняя политика Германии не позволяла считать его соотечественников бедными.
За словами Абельсхаузера скрывалось предостережение. Что, если вера западных немцев в экономику и государственные институты ослабеет? Ведь уже наблюдались приметы того, что состоятельные граждане рвали связи с государством всеобщего благоденствия. С 1912 г. немцы с деньгами начали походить на англосаксов: они хлынули на рынок недвижимости, и цены на жилье взлетели так стремительно, что оставили позади даже Великобританию. Внезапно стали бурно развиваться частные образовательные учреждения, которые никогда не играли в Германии столь же заметной роли, как в Англии или США. На свет появилась новая политическая партия АдГ (Альтернатива для Германии): она выступала за свободный рынок, требовала сократить расходы на соцобеспечение, не оказывать помощь Греции и отказаться от евроинтеграции. Ее основатель Бернд Лукке – преподаватель университета. Среди тех, кто подписал первый манифест АдГ, и в руководстве партии немало представителей интеллектуальной элиты – ведущие экономисты, юристы, бизнесмены и публицисты. Похоже, состоятельные граждане начали сомневаться в непреложных истинах прошлого. Что, если бедные – «40 % немцев, у которых нет никакой собственности» (писала газета Die Welt) – тоже утратят веру?
