…
– Так вот, американцы создали координационный офис для предотвращения попадания в СССР образов высоких технологий… оборудования… это называлось КОКОМ. Координационный комитет.
…
– Что произошло потом?
– Европейцы стали зарабатывать на санкциях.
– Умница. Санкции – это всего лишь способ поднять цену на тот или иной товар. Финляндия, в которой ничего не было кроме лесов – вложила полученные от русских деньги в высокие технологии и теперь там средняя зарплата выше, чем во Франции, раза в полтора.
…
– Для того чтобы обходить санкции – мы и русские открывали кучу фирм… трастов… всего такого. Против американцев.
– Вы думаете, это…?
– По времени совпадает. Знаешь, немало людей заработали тогда на этом целые состояния. В Париже целые кварталы принадлежали советской и французской компартии.
– А что было потом?
– Потом пришел Горбачев, и началось разоружение.
Морена улыбнулась
– Но фирмы использовать не перестали?
– Не перестали. Только теперь через них утекало на запад русское богатство. «Золото партии» – слышала когда-нибудь?
Морена покачала головой
– Когда демократы пришли к власти в России, у них на всю страну было сорок миллионов долларов США.
Морена удивленно присвистнула
– У России? У них сейчас пятьсот миллиардов!
– Да, у России. Деньги куда-то делись. Их искали, а потом почему то перестали искать. Или… тебе не надоело?
…
– Вот и отлично. В конце 80-х русские проводили программу теневой конвертации советской валюты, рубля. Залогом конвертируемости должен был быть депозит в нескольких швейцарских банках.
…
– Двести миллиардов рублей. Это при том, что тогдашний курс даже здесь не превышал двух советских рублей за доллар. Посчитаешь?
– Сто миллиардов долларов.
– И это еще тех долларов. Сейчас это как минимум двести. А есть еще слух, что в программе участвовала и вторая страна.
– Германия?
– Нет, им было не до того. Япония. Это еще одна загадка конца восьмидесятых. Почему страна, прущая вперед как локомотив и уверенно обгоняющая США – вдруг стала экономическим хромцом и погрузилась на двадцать лет в депрессию.
– Это просто – сказала Алиса – они финансировали развитие промышленности за счет банков, не считаясь с рисками. Это долго играло на их стороне, но в какой-то момент их банки оказались живыми мертвецами с пассивами, которые переоценены во много раз…
– А еще Китай подоспел – подхватил профессор – который перехватил у Японии роль мастерской мира. Мол, мы можем делать всё, и по цене намного ниже, чем Япония и США. Так ведь?
– Ну… примерно.
– А теперь послушай. Конец 80-х. Япония наводнила рынки дешевыми и качественными товарами. Японские автомобили, японская электроника завоевали весь мир, и в первую очередь США. Они не знают, куда вкладывать деньги, небоскребы в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе скупаются пачками. Китайского экономического чуда нет и в помине. Лондонский Сити только начинает свой разбег. На месте Дубая – пустыня и несколько уже построенных зданий. Представила?
Алиса кивнула
– Но Япония понимает, что в какой-то момент она уперлась в стену. И чтобы бежать дальше, чтобы обеспечить еще десятилетие или два экономического роста и окончательно обогнать США. Подумай, что им для этого было надо?
– Рынок! – догадалась она
– Именно. Свободные рынки. Такие как рынки СССР и стран Восточного блока. Там где проживает полмиллиарда потребителей – это в полтора раза больше чем в США – и где ничего нет. Ни машин. Ни электроники. Ни нормальной одежды. Там все в дефиците. Единственная проблема – конвертируемость валюты СССР и проблема Курильских островов.
…
– Горбачев должен был передать острова. В обмен японцы должны были обеспечить конвертируемость советского рубля к йене, для этого японские банки депонировали у себя еще больший объем советских рублей – до полутриллиона. Возможно, еще больше. Не забывай, японцы нацеливались на почти незанятый рынок с полумиллиардом потребителей, они могли играть по высоким ставкам.
– Но что же произошло?
Профессор скептически усмехнулся
– Что произошло? Произошли Соединенные Штаты Америки. Они отлично понимали, что будет, если японцы зайдут на советский потребительский рынок на эксклюзивных условиях. Они уже знали, что мы передали им Катю
25, а японцы – прецизионные станки, на которые был абсолютный запрет экспорта. Тогда они устроили несколько цветных революций в Восточной Европе и много чего пообещали Горбачеву – но ни черта не выполнили. Горбачев по просьбе американцев не передал острова, что он должен был сделать в девяносто первом, и до последнего ждал помощи. Но она не пришла.
– Откуда вы все это знаете?
– А ты знаешь, что я коммунист?
– Вы?! – удивлению Алисы не было предела
– Я, я. В 1968 я сражался на баррикадах, а потом мы шли в женское общежитие. У меня была Марсель – ее так звали. Очень похожа на тебя. Была.
– Ее убили?
Профессор невесело усмехнулся
– Нет, что ты. Она вышла за денежного мешка. Живет между Майами, Лондоном и Ниццей. И очень не любит вспоминать свое прошлое. А я вот, преподаю. И жду, пока эта проклятая англосаксонская вавилонская башня – наконец-таки рухнет. Делаю все, что могу для этого. Наверное, уже не дождусь.
…
– Переговоры с Японией тоже шли здесь. На французской площадке. Мы, французские коммунисты, рассчитывали получить свою долю вкусного пирога. Возможно, мы не умеем делать такие машины как японцы – но шить одежду мы умеем как никто. И торговать, еще не разучились. Мы хотели закончить Холодную войну, моя милая Элис – но не на американских условиях. Если бы нам это удалось – то у нас не было бы безработицы, каждый француз получил бы хорошую, честную работу, ее хватило бы и нашим детям и внукам. И не было бы всего того дерьма, что потом произошло…
…
– Так что твои находки – скорее всего это опавшие листья той эпохи, которые ветер занес под скамейку, и они там пролежали до сего дня. Не трогай их, Элис, оставь историю истории…
Алиса подумала – все бы хорошо. Если бы не восемь с половиной миллиардов долларов только на одной фирме. Это не похоже на опавшие листья истории…
* * *
В отеле она встала под душ, думая, что делать дальше. Ячейка переоформлена на нее – теперь никто не сможет получить доступ к бумагам. Но до владения – надо еще кое-что сделать.
