— Да, Алия. И на этот раз мы соберем всех, кого только возможно.
— Стоит ли Кучуккан такого риска?
— Он наш союзник, который при случае встанет с нами плечом к плечу против половцев. Чего твой отец не может.
— А если он тебя предаст?
— Ему это невыгодно. Твои соплеменники никогда не примут печенегов ровней. Разве только растворят в себе, как поступали с другими. И орда Кучуккана неизменно шла к этому. Ее постепенно ослабляли, чтобы потом растащить на аилы и вобрать в половецкие куреня. Думаешь хан этого не понимает.
— Не все же такие мудрые как ты.
— Говори Алия, говори. Мне так нравится, когда ты меня хвалишь, — подхватывая жену, и целуя ее в шею, игриво произнес он.
— Погоди. Да погоди же ты. Миша, но ты хотя бы сообщил об этом отцу?
— Я попросил Тераккана прислать в Пограничный три сотни воинов. Однажды он уже оказывал нам такую услугу. Уверен не откажется помочь снова.
— Конечно поможет. Только…
— Что, Алия?
— Я слышала разговоры курене, что раз уж у орды появились постоянные поселения, то почему бы им не прихватить и один богатый город, чтобы их богатство стало еще больше.
— Алия-а, что я слышу. Ты выдаешь планы своих родичей.
— Забыл? Я вышла замуж, ушла в другой род и подарила ему сыновей. Теперь мой дом и мои близкие, здесь. Для совей прежней родни я умерла.
— Я все помню, милая. И я тебя люблю, — вновь потянувшись к ней, произнес он.
— Миша, — слегка отстранившись и подпустив строгости, попыталась она его остановить.
— Просто верь мне. Все будет хорошо.
Продолжая упираться руками в его груд она посмотрела на него долгим взглядом. После чего улыбнулась, и прижалась к нему, впившись в губы долгим и жарким поцелуем. Он не успел вернуться и завтра вновь убывает. Но сегодняшние вечер и ночь принадлежат им…
Дружина выдвинулась в путь на рассвете. С переправой вышла некоторая заминка. Путь и привлекли все плавсредства, порядка тысячи семисот всадников и более двухсот пушкарей при двадцати орудиях, в одночасье через Славутич не перебросить. Но с другой стороны, все познается в сравнении. Так что, перемахнули эту преграду считай и не заметив.
У пехоты посаженной на лошадей неоспоримое преимущество не только в скорости. Хотя при переходах на многие сотни километров, Михаил все же поставил бы на человека. Но и в грузоподъемности. Благодаря этому можно вполне обойтись без обременительного обоза.
Помимо продовольствия это позволяет еще и немного увеличить снаряжение пехотинца. К примеру добавить в него саадак с луком и стрелами. Качество у этого оружия так себе. Чтобы при утрате не особо было жалко. Зато возможность дать по одному, а то и больше залпов дорогого стоит. Помимо того, при каждом по два копья, и саперная лопатка. А главное, воин доберется до места схватки не таким утомленным.
К вечеру были уже ввиду стойбища куреня Кучуккана. Без лишних проволочек начали ставить походный лагерь. Обычная практика, позаимствованная Михаилом у римлян. Правда, его лагерь отличался отсутствием частокола. Вместо него периметр лагеря закрывали рогатки, составленные из запасных копий, перевозимых пехотой.
Помимо того, перед ними копалось множество волчих ям. При этом земля разбрасывалась вокруг, либо уносилась к валу, чтобы ловушки были менее заметны. Ну и неглубокий ров, с низким валом. В комплексе, эти мероприятия давали достаточное преимущество. Что и было с успехом продемонстрировано в прошлом сражении.
Разумеется печенеги союзники. Но порядок есть порядок. Раз попустишь себе, а там глядишь и в привычку войдет. Ну и вообще, слепо доверяться союзникам это верх идиотизма. А Романов себя к таковым не причеслял.
Хан поспешил навестить Михаила, с заверениями в дружбе. По виду был явно обрадован тем, что союзник не пренебрег своими обязанностями и пришел на выручку. Да еще и до того, как сам хан узнал о грядущей беде. Ну, а для чего еще нужны союзники-то.
Тем же вечером по куреням были разосланы гонцы с приказом вести воинов на соединение с основной армией. Куреням же, на всякий случай сходиться в условленном месте, дабы можно было проще отбиться. Скот отгоняли еще дальше на север, дабы он не стал добычей Шаруккана. В поражение никто не верил, но мало ли как оно все в жизни бывает.
В поисках удобной позиции отдалились от стойбища на целых пятьдесят километров. А если учесть еще порядка тридцати, на которые должны были за день отойти кибитки, то получалось изрядно. Но Кучуккана это устраивало. Чем дальше от семей случится сражение, тем лучше.
— Звал, Михаил Федорович? — осадив коня, поинтересовался Бобров.
— Ставь походный лагерь, полковник, — распорядился Романов.
— Я думал, мы сначала осмотрим место. Неплохо было бы, если лагерь сразу составит часть будущей позиции.
— Все уже давно осмотрено. Поди Борис не даром свой хлеб ест. Вот прямо тут и ставь лагерь.
— Слушаюсь, воевода, — и не подумав скрывать свое сомнение, произнес Бобров.
Пропела труба, и ей тут же начали вторить другие. А там засвистали свистки, послышались команды офицеров да десятников. Сони начали расходиться по строго заведенному порядку, каждая включаясь в обустройство своей части периметра лагеря. Конный полк так же не отстаивался в стороне, выделив для работ потребное количество людей. Четверть дружины осталась не удел. Все как всегда. Должен же кто-то быть готовым к отражению внезапного нападения.
Обустройство лагеря было уже завершено, и воины даже успели поужинать, когда печенежский стан вдруг загудел как растревоженный улей. Возмущенные выкрики, проклятия, угрозы полные ярости. Воины вскакивали в седла, и потрясая оружием указывали в строну ощетинившегося лагеря русичей.
Михаил приказал сыграть тревогу, и дружина заняла позиции по периметру, образовав каре. Хотя здесь было не менее шумно тем не менее, пограничники действовали более осмысленно. А вскоре и вовсе замерли в строю, не издавая лишних звуков. Редкое ржание находящихся в центре лошадей. Позвякивание металла. Тихие шепотки, обрываемые гневными окликами десятников.
— Пехотный полк к бою готов, — доложил подъехавший Бобров, которому были переподчинены и артиллеристы.
— Конный полк к бою готов, — вторя ему, доложил Ратников.
— Вот и ладно. Теперь обождем.
В отличии от полковников, воевода не выглядел обескураженным. Такое впечатление, что нечто подобного он ожидал. И когда в сторону лагеря покакала небольшая группа воинов, с вздетой на копье белой овечьей шкурой, он лишь понимающе усмехнулся.
— Игорь, Гаврила, вот вам Борис, дозволяю терзать его нещадно. Он вам все расскажет. А мне сейчас недосуг. Гордей, со мной только один десяток.
— Слушаюсь. Первый десяток, по коням.
— Ну что, тихушник, может уже объяснишь, какого тут творится? — отъезжая от товарищей, услышал Михаил за спиной голос Ратникова.
