Но оно ведь как. Чем больше есть, тем больше хочется. Однако, пока слава о его успехах как в степи, так и на море, действовала на горячие головы отрезвляюще. А потому князья исходить слюной исходили, но дальше пересудов дело не двигалось. А разговоры что. Пусть себе болтают. Главное, чтобы за оружие не хватались. И тут Михаил не столько переживал по своему поводу, сколько не желал лить кровь русичей.
Что же до особо горячих голов, так ведь их и подальше спровадить можно. Как того же Василька, князя требовльского, который с Теракканом в позапрошлом году ходил на помощь Византии в борьбе с печенегами. А в этом году, опять же с половцами, отправился воевать в Польшу. Всеволод это поощрял, справедливо полагая, что таким горячим головушкам лучше спустить пар на стороне, чем мутить воду на Руси.
— О своей выгоде забывать не дело, то твоя правда, — согласился Горыня. — Только ить и мы о своей помнить должны.
— Уж не на пушки ли намекаешь?
— Да я прямо говорю. Коль скоро уж решил продавать их на Руси. Так и мы для начала штуки четыре прикупили бы.
— Если не больше, то думаю это возможно. Но только на будущий год.
— Что так?
— А толку вам от них никакого не будет. Научить-то палить из не трудно. А вот содержать в порядке, уже совсем иное дело. Так что, присылай ко мне будущих пушкарей на учебу, числом двенадцать молодцев. Только гляди, шли новиков, а не зрелых мужей. Молодость она любую науку лучше постигает. А уж к лету получишь и их и пушки.
— Но в Киев ты уже с ними направляешься, — поддел Горыня.
— С ними. Но так там ведь великий князь, как его не уважить. Да только и ему придется отправлять ко мне пушкарей на учебу. А пока они не вернутся, будут дары пылиться в сарае.
— Понятно.
Доволен Горыня. Еще бы. Ростислав уж весь слюной на те пушки и пищали изошел. Причем хочется ему ими обладать не столько ради реальной боевой мощи, а больше как желанной игрушкой. Да такой, какой почитай ни у кого иного и нет. А кто ему ее добыл? Боярин Трепов, коего он несправедливо отринул, и несколько лет держал от себя поодаль.
Душевно посидели, с Горыней, хотя пир тот и не закатил, но пока сидели за кувшином сбитня и горкой яблок, поспел обед. Отведал Михаил хлеба соли, да простился с радушным хозяином. К князю ломиться все же не станет. Пригласит, конечно направится и дары на этот случай припасены. А нет, знать не время еще. Больной пока еще только выздоравливает. Не зачем мешать процессу.
Покинув дом боярина двинулся по улице, в сторону торжища, а там и на выход, к причалу. По сути тут ему делать больше нечего. Утром отходят. А сейчас можно пока посидеть в своей каюте, за табличками. Появилась кое-какая мысль. Надо бы зафиксировать, а там глядишь и обдумать со всех сторон.
— Здравия желаю, воевода, — чуть не хором приветствовали его двое молодцев, слегка навеселе, когда он проходил между торговыми рядами.
Одеты по форме. Черные кожаные сапоги, зеленые порты, красные рубахи, с воротником стоечкой и черными петлицами, в которых латунные эмблемы линейного полка, щит и меч. Портупея с изогнутым мечом и ножом.
Михаил не стал особо мудрствовать с формой, давно уж ввел единый образец. А вот знаки различий в виде петлиц только в прошлом году. Тогда же учредил и награды с памятными знаками. Вот у этих молодцов справа на груди висят медали за степной и морской походы, трех и двухлетней давности. Помимо того на левой стороне по георгиевскому кресту. Это ордена за особые боевые заслуги.
Мелочи? Ну не такие уж и мелочи. К орденам положена еще и солидная премия. Что же до медалей, то сразу видно кто где бывал, а кто просто бахвалится. А вот от юбилейных медалей решил отказаться. Правда, пока это понятно только в Пограничном. Но и здесь тоже в качестве украшения вполне сгодится. Михаил лично вытачивал клише, так что получилось даже красиво.
Рядом стоят двое парней, лет двадцати. Но эти уже не по форме. Да оно и понятно. Местные, переяславские. И тоже навеселе.
— Здравия, Михаил Федорович.
Поздоровались с достоинством, поди бояричи, не баран чихнул. Но при этом улавливается в них нечто эдакое. Словно мальчишки учинили какую шкоду, и застигнутые на месте преступления. Сказывалась привычка. Помнил он эту четверку. Те еще пройдохи. Ох и покуролесили они в свою бытность учениками в школе. Был среди них еще и пятый, сын половецкого кошевого.
— Город-то не спалите? — ухмыльнувшись, поинтересовался Романов.
— Не-не-не, мы тихонько, Михаил Федорович.
— Да разве ж мы без понимания.
Едва не хором выпалили бояричи. Дружинники же только моча затрясли головами, мол, ни в коем разе, мы просто агнцы божьи.
— Ну-ну. Веселитесь, — подбодрил их Романов.
Вот и первые результаты программы запущенной несколько лет назад. И сторонних учеников в школе Пограничного год от года все больше и больше. Некоторые продолжили обучение, перейдя в университет. Вообще, образовательная программа съедает изрядную долю средств. Но оно того стоит. Вот эти бояричи, уже дважды подумают, прежде чем точить зубы на Пограничное. А еще им несколько лет вкладывали в голову мысли о единой Руси, под сильной единовластной рукой.
Конечно пока это только первые ростки. И задавить их на корню достаточно просто. Но по счастью, грядущие перемены в высказываниях молодых, взрослые пока не видят. Им заметна пока только ученость чад, что льстит их самолюбию. А что до робко высказываемого мнения, как родитель скажет, так оно и будет. Так что, пусть их.
Глава 26. Арест
Что и говорить, город впечатлял. Киев выглядит насколько масштабно, настолько же и тепло. Эдакий музей под открытым небом, возвышающийся на высоком берегу густо покрытом зеленью. Вот так взглянешь на него с реки, и кажется, что он парит над землей.
Возможно причина в деревянных стенах, источающих скорее тепло, а не довлеет своей монументальностью. Что наблюдается в Царьграде, несмотря на архаичность его фортификационных сооружений. Этот скорее походит на иллюстрацию к сказке.
Михаил здесь уже не впервые. Доводилось бывать и в самой столице, и проходить мимо, по пути в Чернигов. Но каждый раз он с замиранием сердца рассматривает этот град на холмах. Соперник он там Царьграду или нет, но это второй по численности город в православном мире. А по количеству храмов на душу населения, может и первый.
Картину немного смазывает участок стены детинца, града Владимира, занимающего обширную площадь. Там сейчас все забрано в строительные леса. Идет активное возведение каменных стен.
Появление цемента вызвало настоящий строительный бум. Поначалу бояре, бросились возводить себе каменные палаты. Причем не с низкими каменными сводами, а с высокими деревянными перекрытиями, и большими окнами. Да в новом стиле, привнесенном Михаилом. Он скромно о том молчал и не выпячивался. Однако, архитектура Пограничного откровенно прослеживалась в отделке усадеб. Как впрочем, и новых храмах, растущих как грибы после дождя.
