После смерти Всеволода, Владимир решил озаботиться связью с Киевом и Черниговом. У Михаила уже все было отлажено, вот он и занялся этим вопросом. В нужных местах ставились высокие каменные башни с основанием в шесть метров, и машикулями по верху. Конечно стены даже против полевой камнеметной машины или знатного тарана выстоят не так долго. Но какая-нибудь банда кочевников им точно не страшна.
Все оборудование, и обслуживающий персонал так же были от Романова. Как впрочем и последующее содержание. Но это только на первых порах предприятие будет убыточным. Связь она дорогого стоит. Никаких сомнений, что вскоре после князя удобство семафора оценят еще и купцы. Разве только пришлось придумать другую азбуку для гражданского сектора. Но это мелочи.
— Семафор запустим еще до первого снега. Так что, Чернигов, Киев, Переяславль, Пограничное, пороги и Олешье, образуют одну линию. В принципе, средства позволяют со следующего года продолжить строительство. Но тут уж все будет зависеть от того, чем закончится твой съезд.
— Чем-нибудь да закончится, — подмигнул Мономах. — Ты-то что думаешь, куда потребно вести линию в первую голову?
— Новгород, — тут же ответил Михаил.
— Почитай шесть сотен поприщ, — покачал головой Владимир.
— Самый долгий путь, начинается с первого шага. Куда важнее, кто из князей вообще позволит такое строительство. Может статься и так, что придется это дело отставить.
— Отставлять ничего не станем. Будущей весной продолжишь строительство. Путь на Новгород полностью останется под моей рукой. Это уже точно.
— Как скажешь, великий князь. Мы всегда готовы.
— Ты вот что, Михаил, завтра в думную палату приходи.
— К чему это, Владимир Всеволодович? И без того шушукаются по углам, о том, что я тебе в уши яд лью.
— То не твоя забота. Быть тебе на съезде. Ясно ли?
— Ясно.
— Вот и ладно, — удовлетворенно подвел итог князь.
Думная палата была просторной, светлой и с высокими потолками. Спасибо большим окнам, стеклу и отказу от сводчатых потолков. В смысле, здесь они пока применялись только в строительстве храмов. Потому как каменное строительство только там и применялось. Остальные обходились деревом. Но позже эта традиция перешла бы и в гражданское строительство. Вот только лишнее это.
Сейчас в каменных хоромах используют деревянное перекрытие. Но великокняжеский дворец имеет монолитные. Дорого обошлось строительство, по проекту Михаила. Но заливать монолит без армирования не получится. Вот и пришлось под это дело специально ладить арматуру. А железо по цене кусается. Даже с учетом производства в Пограничном.
Но тут Всеволод и не думал экономить. Как и на росписи стен. Получилось не просто представительно, а для неподготовленного человека еще и завораживающе. Впрочем, и для подготовленного бесследно не пройдет. Романов откровенно залюбовался разнообразием и насыщенностью красок. Хотя конечно, получилось где-то настолько пестро, что даже глаз режет.
Каменные хоромы это уже данность. Всяк уважающий себя боярин ставит себе таковые. О князьях и говорить нечего. Кстати, развитие капитального строительства один из косвенных признаков, что элита в принципе уже созрела до вотчинного права. Иное дело, как они себе это видят.
Едва Михаил вошел в палату, как его тут же отвели в сторонку и усадили в уголку. Чтобы до поры не отсвечивал. Оно бы и ну его к ляду, вообще высовываться. Но тут уж Мономах его не спросит. У него свое видение того, как нужно обставлять дела. И никаких сомнений, что некую роль он отвел и Романову. Хотя пока и не понятно какую. Ну куда ему со своим происхождением в калашный ряд.
Народу собралось больше двадцати человек. Практически все Рюриковичи подтянулись. За некоторым исключением. Так, отсутствуют совсем уж малолетние, которым в предстоящем дележе места нет. Ну и Полоцкого князя нету. Тот уже давно заявил, что он живет на особицу и в престолонаследие Руси не лезет. С него достаточно и его Полоцкого княжества. И право свое он отстаивал уже не раз. Мало того, еще и у Киева пытался отжать верхнее течение Славутича, дабы оседлать путь из Варяг в Греки. Правда, у него из этого ничего не получилось.
Вообще-то, в другое время и по другой причине тут можно было бы собрать и куда больше народу. Если церемония какая, так и тысяча встанет. Если за пиршественным столом, сотен пять, а то и больше, если малость потеснить и не оставлять площадку для гульбища. Ну да, какой пир без танцев и веселья.
Ждать выхода великого князя пришлось недолго. Тот появился из широкой двери сбоку от трона. Эдакого огромного и жутко неудобного кресла, с затейливой резьбой. Остальные участники расселись на лавках, по старшинству. Ну очень похоже на то, как изображали боярскую думу в фильмах. Разве только высокие бобровые шапки отсутствуют. Зато, богатый расшитые золотом длиннополые кафтаны вот они. Таскать на себе такую тяжесть никакого желания.
Михаил предпочитает легкий кафтан до колен. На грани приличий, между прочим. Но ему никому и ничего доказывать не нужно. В Пограничном все и так знают кто он, да и мода там серьезно отличается от остальной Руси. У них все больше в чести удобство, а не выпячивание своего достатка. А в Киеве, его и знать-то никто не знает. Но, справедливости ради, по виду его понять нетрудно, что лучше проявить вежество. На то указывает и дорогая ткань, и мурмолка с соболиной оторочкой.
Владимир, кстати, тоже обрядился так, что доспехи весят меньше. Положение обязывает. Романов его даже пожалел. Ну да, чего уж, кто на что учился. Подниматься, приветствуя вошедшего никто не стал. Все они тут родня и считай ровня.
— Родичи, собрал я вас потому что жить и далее, как мы жили допрежь, мочи более нету. Мало нам грозят вороги с заката, полдня и восхода, так и мы еще про меж собой грыземся, да землю разоряем. А паче того, иные не усердствуют в том, чтобы земля в их руках процветала, а народ благоденствовал, потому как знает, что век его на том столе не долог, и заботы те зряшние. Потому как, оно всегда ладком выходит, когда заботу имеешь о своем, и то свое оставить сумеешь детям.
— К чему ты клонишь? — произнес Давыд Святославич, самый старший из присутствующих.
— К тому, брат, что пришла пора нам менять старые устои, и меняться сообразно с изменяющимся временем. Я так думаю, родичи, что отныне каждый должен держать отчину свою. Править в ней на благо свое и народа. И жить нам нужно дружно, уважая земли друг друга. А кто посмеет возжелать чужого, так все как один встанем на защиту обиженного, и накажем обидчика…
Говорил Мономах долго и вдохновенно. После общего вступления, пошла конкретика. Он перечислял кому и какие земли достанутся. По сути, все оставались на своих местах, и в прежних границах. Обделенными оставались разве только те, кто мог бы продвинуться по лествичному праву к более лакомому куску. Со смертью Олега, усобицы не прекратились. Еще чего!
Михали видел по лицам князей, что те имеют свои возражения. Вот только противопоставить пока ничего не могли. Во-первых, они были в гостях у великого князя, и противопоставить его дружине им нечего.
