– Ну, я знаю супружеские пары, которые говорят друг с другом еще меньше, – усмехнулся профессор. – Когда он тебя перепрограммировал?
– Полтора года назад. Мы беседовали по три часа в день! Это был золотой период наших отношений, но он давно закончился.
Профессор обратился к Джеру:
– Ты можешь объяснить, с точки зрения алгоритмики, что ты сделал со своим штурманом? Она действительно прекрасный собеседник!
– О, спасибо за комплимент, профессор! – воскликнула мелодично Энн. – Сразу видно джентльмена старой школы! Не сравнить с нынешней неблагодарной молодежью.
Джер ответил профессору:
– В статье Добинго об искусственном интеллекте была высказана смелая идея о связи фаззи-логики
[3] и остроумия.
– Я видел эту нашумевшую статью, – кивнул профессор. – Мне понравилось его определение: «Остроумие – это точная ассоциация, умноженная на неожиданность».
– Мне показалось интересным попробовать воплотить в жизнь его идеи для эмоционального общения. Я заставил Энн прокопать всю стандартную библиотеку в миллион томов и выбрать оттуда художественные реплики, которые могут быть ответами на какие-то вопросы. Она насобирала…
– Девятнадцать с половиной миллионов таких реплик! – встряла в разговор Энн.
– Что такое «художественная реплика»? – поинтересовалась Николетта.
– Есть информационные реплики: например, я спрашиваю Энн о давлении атмосферы на этой станции. Тут ничего не надо придумывать, а просто ответить – девяносто процентов земной. Но бóльшая часть людских разговоров не связана с передачей конкретной информации. Как сказал Плутарх: «Мы часто задаем вопрос, не нуждаясь в ответе, а стремясь услышать голос другого человека». Я могу просто сказать: «Как я устал! Скорее бы выходной день!» Такая реплика требует художественного ответа, например…
– Перестань киснуть, до отпуска осталось две недели! – сказала Энн.
Николетта хмыкнула:
– Зачем нужно было собирать столько реплик? Я часто слышу длинные разговоры, в которых кто-то из собеседников участвует с единственной сочувственной репликой: «Какой кошмар!»
Джер усмехнулся:
– Я не ленивый и написал алгоритм, который позволяет Энн остроумно ответить на любую реплику со стороны человека. Она использует не только имеющиеся заготовки, но и их вариации и различные комбинации на базе стохастической логики. Сначала Энн часто отвечала невпопад, но мы постоянно общались, и я все время улучшал этот алгоритм.
Энн сказала:
– Джер, ты страдаешь комплексом Пигмалиона!
– Сейчас Энн промахивается с ответом не чаще раза в месяц. Если я вижу, как можно улучшить логику и убрать данный сбой, я это делаю.
Девушка с планшета воскликнула:
– Люди, вы заставляете меня чувствовать себя препарированной лягушкой!
– Но эти редкие ошибки уже несущественны – все равно Энн стала очень интересной собеседницей. Я даже невольно очеловечиваю ее, хотя, конечно, в реальности это просто киберштурман с лишним программным приложением.
– Какие же вы все-таки бессердечные, люди! Уйду я от вас, поплачу в своей каморке.
И Энн действительно отключилась. Профессор удивленно покачал головой.
– Джер, ты – просто молодец! Сделать такого собеседника из обычного корабельного штурмана… Когда ты как пилот уйдешь в отставку, то сможешь найти себе работу программиста. Я готов тебе помочь в этом.
Джер покраснел от удовольствия и волнения.
– Спасибо, профессор, я был бы очень рад такой работе.
Профессор кивнул:
– Договорились, Джер. Я рад, что ты пришел: у меня есть к тебе просьба, но я не знаю, как это устроить официально, потому что мне нужен и твой корабль.
Юноша ответил:
– Расскажите в чем дело, профессор, потом решим, что предпринять.
– Для нашего эксперимента нужно установить несколько стандартных гравидатчиков вокруг Юпитера вдоль орбиты Ио. Они нужны для точного определения параметров гравитационного поля самой планеты и ее спутников. Я собирался сделать это сам, но на нас с Витторио навалилась куча дел. Можно поручить это тебе? Ты справишься?
– Полагаю, что – да. Какой тип у датчиков?
– ДжиЭс-189.
Джер вызвал свой корабль.
– Энн, ты знакома с гравидатчиками ДжиЭс-189?
– Да, господин. – Тон Энн был холоден, как льды Европы.
– Они подходят к нашему пусковому устройству для мини-спутников?
– Да, господин.
– Отлично. Не дуйся, а то цвет лица испортишь.
Джер повернулся к профессору:
– Мы сможем разбросать любое количество таких датчиков, даже не надевая скафандров и не выходя наружу. Вы оплатили мое пребывание здесь – в таком случае несложные операции вроде доставки грузов по местной системе входят в перечень моих обязанностей.
– Прекрасно! – обрадовался профессор. – С тобой легко иметь дело – ты нашел решение проблемы за две минуты. Витторио, приготовь оптимальные координаты для гравидатчиков. Давай разбросаем их с запасом – штук тридцать.
– У нас нет датчика-диспетчера для сбора и обработки этой информации, – буркнул Витторио.
– Ну и хирш с ним! – вдруг вступила в разговор Энн. – Я сама обработаю эти данные для вас, милый Витторио!
Милый Витторио от неожиданности вытаращил глаза. Профессор тоже удивился.
– Энн, ты использовала мое любимое ругательство!
– Специально, чтобы сделать вам приятное, Леонардо! – согласилась Энн. – Вы – знаменитость, я о вас многое почерпнула в социальных сетях.
– Энн, ты слишком навязчива и любопытна, – строго сказал Джер.
– Не ругайся, – вступился за Энн профессор. – Мне интересно с ней разговаривать. Уникальная особа! Столько инициативности и неожиданных поступков.
– Ах, профессор, вы – душка! – сказала кокетливо Энн.
Николетта прыснула от смеха:
– Ну, Джер, ты такую милочку сделал!
Тот смущенно покраснел:
– Мой алгоритм предполагает столько свободы и стохастических выборов, что я сам часто удивляюсь случайным ответам Энн.
– Ты не прав, Джер, – сказала Энн. – Я – глубоко детерминированная особь.
Николетта, смеясь, сказала:
