Профессор заканчивал свой рассказ:
– …послезавтра мы проводим генеральную репетицию: мы должны создать червоточину, которая заглянет в прошлое. В районе выхода червоточины Земли еще не будет – она придет туда позже, но мы вычислили тогдашние положения планет и астероидов и сможем по фотографиям, полученным с помощью телескопа, подтвердить дату прошлого, в котором появилась наша червоточина. Если все будет в порядке, то через две недели мы создадим червоточину точно в пятнадцатое февраля две тысячи тринадцатого года – в день взрыва астероида.
– Прекрасно, профессор, прекрасно! – сиял улыбкой красно-белый мужчина. – Я очень рад услышать, что все идет по плану. Между прочим, я был среди активных сторонников финансирования вашего проекта. Многие в фонде сомневались, но требуемая сумма была сравнительно невелика, и потому оптимисты победили. Сэр, а вы проверяли состояние телескопа?
– Да. – Профессор оглянулся на Джера и Николетту. – Мы даже сделали пробные фото. Я могу их показать…
– Профессор, сейчас я их принесу, они у меня в каюте! – вскочил на ноги Джер. Николетта посмотрела на него с удивлением, потому что отчетливо помнила, что тестовые фотографии были изучены и спрятаны в шкаф возле главного монитора. Но девушка промолчала.
Джер выскочил за дверь, слегка задев расслабленной кистью оттопырившийся комбинезон одного из охранников. Он закрыл за собой дверь и посмотрел на руку: она хранила ощущения прикосновения к чему-то твердому и угловато-смертоносному. Зачем охранникам в дальнем космосе иметь при себе оружие?!
Он побежал изо всех сил, но не в каюту, а на свой корабль. Ворвавшись в люк, он приказал:
– Энн, сохраняй полное радиомолчание, пока я тебя не вызову. Режим «вражеская территория». Это не шутка! Где у нас акустические сенсоры?
– Полка двенадцать-шесть.
– Сколько их?
– Двадцать штук.
– Установи со всеми сенсорами связь. Ты сможешь записать человеческую речь с этих сенсоров?
– Конечно, только придется огрубить их чувствительность на два порядка.
– Делай! Если услышишь что-то подозрительное или опасное – пришли скрытый сигнал на мой переговорник. Ты – умница, ты справишься. Никому не открывай люк, кроме меня и членов экспедиции Мамаева. У нас много странных гостей.
– Я видела транспортник, но не стала с ним знакомиться.
– Правильно сделала. Прикинься старым металлоломом и жди.
Он заскочил на грузовую палубу, вытащил упаковку черных акустических датчиков размером в крупную монету – и побежал по коридору назад. На каждом перекрестке он в укромном месте приклеивал датчик. Трижды по пути ему встречались незнакомые люди – и он чувствовал настороженность, с которой те провожали его взглядами.
Юноша забежал в помещение, где сидел Витторио, схватил фотографии Земли из ящика, заодно приклеив за шкаф сенсор, и вернулся в кают-компанию.
– У вас удивительно нерасторопный помощник, профессор! – хохотнул красно-белый мужчина и принялся разглядывать фотографии. – Превосходно! – обрадовался он. – Я вижу в океане крупные волны, а на берегу Франции – порт с кораблями. Это замечательные снимки, сэр. Теперь нам нужно получить такие же фотографии Земли в две тысячи тринадцатом году!
– Получим, – заверил профессор. – Но мне нужно вернуться к работе. Где вы собираетесь устроиться?
– О, не беспокойтесь, мы все останемся на «Валгалле». Конечно, мои мальчики засиделись и с удовольствием разомнут ноги в коридорах этой станции. Такая древность! Удивительно, что здесь еще функционирует реактор и есть электричество.
Джер наконец успокоил дыхание и, улучив момент, приклеил еще один акустический датчик под крышку стола. Парочку он оставил в кармане на всякий случай. Когда все встали из-за стола, он подошел к Николетте и прошептал ей на ухо:
– Держись ко мне поближе и будь осторожна.
Но она явно не поняла и с недоумением посмотрела на него. Девушки-фоурессы живут в мире угодничества и даже раболепия – они не привыкли распознавать скрытую опасность.
– Николетта, Джер, – вы мне нужны! – позвал профессор, и они пошли вместе с ним в комнату к Витторио.
Но до обеда время прошло без особых поручений. Джер заподозрил, что профессор хотел их просто держать поближе к себе: видимо, старик тоже почувствовал что-то неладное. Поговорить с профессором и Николеттой о своей тревоге Джеру не удалось: в каюте все время торчал один из гостей – здоровяк мулат. Он ничего не говорил, но внимательно следил за всеми.
Перед обедом Джер нашел пустой коридор и позвонил Энн.
– Есть что-нибудь?
– С датчиков – только всякая болтовня с кучей нецензурных выражений. Можно составить целый неприличный словарь.
– Такая болтовня тоже может быть полезна. Попробуй уловить любую информацию, имеющую отношение к цели прилета этих ребят.
– Хорошо, поняла. Есть один подозрительный момент, касающийся их корабля: он хранит полное радиомолчание.
– Что тут подозрительного?
– Из обычного транспортника льется нескончаемый радиопоток: звонки домой, интернет-запросы, диспетчерский обмен и прочее. «Валгалла» хранит полное радиомолчание. Так бывает, если ты не хочешь выдать свое расположение.
– Да, это очень подозрительно. Молодец!
Он отключил телефон и задумался. Неужели экспедиции профессора Мамаева грозит опасность? Но ведь все трое членов экспедиции были фоурами – как людям такого уровня может что-то угрожать? Просто немыслимо. За покушение на жизнь и здоровье фоура любой член другой касты, замешанный в этом преступлении хотя бы косвенно, немедленно приговаривался к мучительной публичной смерти через вакуумное удушение. Если преступление против фоуров совершалось группой лиц, то казни предавалась вся команда, даже если она состояла сплошь из триплетов. Равноправный суд был только в случае редких конфликтов между фоурами. А среди новоприбывших ни одного фоура не было. Только красно-белый представился как Ди Манло, что означает касту триплетов, причем это имя выдавало не наследственный, а приобретенный титул, присвоенный специальной комиссией. Но Ди Манло называл профессора сэром, как полагалось по закону о кастах, лишь изредка. Профессор не обращал на это внимания, зато Джер видел в этом еще один тревожный знак. Однако для того, чтобы напасть на трех фоуров – Джер трезво понимал, что его жизнь почти ничего не стоит, – нужно иметь какие-то очень веские причины. На много-много миллионов. Но у экспедиции нет ничего ценного… Красно-белый является представителем научного фонда – значит, он хочет получить что-то ценное от самого проекта профессора. Но что?
За обеденным столом присутствовали все члены экспедиции Мамаева, включая Витторио и Джера, а также трое гостей: красно-белый с помощником и здоровяк мулат.
Николетта простодушно стала расспрашивать гостей: откуда они и что перевозят на своем корабле. Красно-белый сказал:
