Внезапно кто-то вцепился ему в руку. Парень вздрогнул, непроизвольно освобождаясь от хватки. Из темноты долетел знакомый голос.
– Мишка!
– Дядя Никита, – обрадовался Михей. – Как ты тут?
– Хреново, – посетовал мужчина. Слова давались ему с трудом. Может, его по лицу били?
– Айда к нам, – позвал парень.
– Не могу, – выдавил мужчина. – Ногу отбили и бок, суки. Шевелиться больно. Я тут посижу немного, отойду. Сам-то как?
– Терпимо, – ответил Михей. – По голове прикладом двинули, но до свадьбы заживет.
– Ты иди к Роме, – сказал дядя Никита. – Будет туго – позову.
– Хорошо, – кивнул парень, хотя мужчина вряд ли его видел. Стиснув шершавую ладонь односельчанина, Михей пополз обратно. Вздох облегчения вырвался из груди, когда он прислонился к стенке вагона возле Ромки.
– Башка трещит, – пожаловался Михей товарищу. Осторожно ощупал голову рукой – вроде бы не пробили. И то хорошо.
– Тебя, видать, знатно приложили, – расстроенно сказал Ромка. – Ну надо же. Откуда эти черти только взялись? Вот тебе и съездили поторговать.
Рядом снова завозились. Качнулась в сторону Михея неясная тень, и в полумраке мелькнуло изможденное лицо старика.
– Сынки, пустите, невмоготу, – просипел он. Двигался дед тяжело, на четвереньках. Сидящие рядом посторонились, и мужчина медленно, словно раненый боец, пополз к «очку». Справив нужду, он так же долго пробирался обратно, наступая на чьи-то ноги и руки. Тишина то и дело отзывалась ругательствами и ворчанием. Наконец дед пропихнулся на свое место и притулился возле друзей. Грудь его мерно вздымалась и опадала, дышал старик хрипло, будто неизлечимый астматик. Лучик света из щели пощекотал лицо мученика, и Мишка заметил, как из-под прикрытых век выскользнула одинокая слезинка. Она неспешно поползла вниз и спряталась в глубокой морщине.
– Дожить не дали спокойно, твари, – прошепелявил дед и закрыл глаза. Михей отвел взгляд. Вроде бы шевельнулась на дне души жалость, но чем он мог помочь? Парень прогнал грустные мысли и повернулся к Ромке.
– Сколько народу в вагоне?
– Человек двадцать, может, больше. Напихали нас сюда, как окуней в бидон. Даже не знаешь – чего от этих уродов ждать.
– Ничего хорошего, – прилетело из темноты. – Привезут сейчас в тюрягу, и будешь на эту сволоту спину гнуть, пока не сдохнешь. Коню понятно, что им рабочие руки нужны. Стали бы они нас просто так тащить невесть куда.
Михей и Ромка не нашли, что ответить незнакомцу. Уж больно услышанные слова походили на правду. Мишка вдруг припомнил рассказы бабки про то, как ее отца в войну утащили в плен немцы. И пахал прадед на неприятеля три года в лагерях, чуть не окочурился. Бабка потом, когда говорила про каторжного папку – слезами обливалась. Михей и не вникал в болтовню старухи, а сейчас отчетливо понял, чего им грозит. Ожили в памяти бабкины рассказы, и в душе поселилась тоска.
Знать бы, что их ждет…
* * *
Время в темноте ползло медленно, будто издыхающая гадюка. Наконец грохнуло за перегородкой, дверь распахнулась, и в проеме возникла коренастая фигура с автоматом наперевес. Мощный торс затянут в резиновый костюм химзащиты, лицо – словно маска без эмоций, щека перепахана свежим шрамом. Глаза-щелочки уставились на узников с нескрываемым презрением.
– Эй, быдло, натягивай «резину», если еще жить хотите, – пробасил вертухай. – Кто решил сдохнуть – может не париться.
Второй боец охраны швырнул внутрь вагона изодранный мешок. На пол высыпались кое-как свернутые ОЗК, мелькнул фильтр старого противогаза. Со всех сторон потянулись дрожащие руки, и люди принялись остервенело хватать «химзу». Здоровяк в дверях с презрительной усмешкой глядел на возню пленных. Михей выхватил из кучи два грязных свертка, нащупал фильтр «газика». Но тут его кто-то больно пихнул в плечо.
– Отдай, мое! – озлился незнакомец и вцепился в противогаз мертвой хваткой. Дернув изо всей силы, он вырвал резиновый намордник из рук Мишки. Парень пополз было вперед в надежде наказать дерзкого, но тот уже канул в темноту вагона. Михей принялся слепо шарить по полу, но его дернули за рукав.
– Мишань, держи, – Ромка протянул товарищу противогаз.
– Спасибо, братишка, – скупо улыбнулся Михей, отдавая другу свернутый ОЗК. Стали облачаться в «химзу», но в темноте получалось плохо. Парни просто сунули ноги в чулки, кое-как запахнулись в плащи. Мишка надел противогаз, втянул воздух через фильтры. Рядом глухо выругался Ромка.
– Дышать-то как тяжко, – пожаловался товарищ. Михею и самому не хватало воздуха, будто невидимые пальцы стиснули горло. Снять бы поганый намордник да забросить в «очко». Нет, нельзя. Михей помнил рассказы деревенских мужиков про «грязные» земли. Придется терпеть.
– Ай-ай-ай, – запричитал кто-то в темноте жалобным голосом. – Не досталось.
– Чего ноешь? – поинтересовался один из узников.
– Противогаза не хватило, – посетовал несчастный. – Как же так?
– А ты иди, у охраны попроси, – предложили из темноты надтреснутым голосом. – Глядишь, поделятся.
– Думаешь, можно? Боязно как-то.
– А ты не ссы, – подбодрили его, хихикнув. Обделенный пополз к выходу, шурша полами плаща. Добрался до двери, кулак забарабанил по доскам.
– Ребята, откройте.
– Тебе чего надо, ушлепок? – долетел снаружи злой голос.
– Мне противогаза не досталось, – причитал мужичок. Все слушали жалостные речи несчастного, но никто не проронил ни слова. Михей почувствовал, как на самом дне души шевельнулось сострадание. Что теперь будет с этим человеком? Сумеет ли он выжить, когда поезд доберется до зараженных земель? Но как они могут помочь ему – пожертвовать противогаз, чтобы потом самим издыхать от неведомой отравы? Рядом тихонько хмыкнул Ромка, но промолчал. Складывалось впечатление, будто все пленные в вагоне ожидали финала разыгравшейся на их глазах драмы.
– Вали к параше! – гаркнули из-за двери. – Не досталось – твои проблемы. У друга попроси, пусть поделится.
– Ну как же так, ребята, – снова запричитал мужичок. – Ну пожалуйста.
Щелкнул запор, и в нутро вагона брызнул свет. На пороге нарисовался тот самый здоровяк, что разбрасывал ОЗК и противогазы. Он сгреб несчастного за шиворот и выволок наружу. Дверь захлопнулась с грохотом, а спустя мгновение хрястнул одиночный. Охранники решили проблему куда более действенным способом.
Через секунду дверь распахнулась, и в проеме возник стрелок. Надеть противогаз он не успел, и Михей видел, как бешеная ярость перекосила лицо охранника.
– Ну, кому тут еще чего-то надо? – рявкнул вертухай, и ствол автомата глянул в темноту вагона.
«Просителей» больше не нашлось.
* * *
Вяло тянулись минуты, но ничего не менялось в мрачной темнице, куда судьба забросила двоих товарищей. Все так же стучали колеса, по-прежнему немилосердно воняло, да тихо бормотали невидимые узники. Михей устал пялиться в темноту, и глаз снова прильнул к «амбразуре». Парень глянул наружу и обомлел.
