– Не знаю даже, что тебе сказать, – отвечал бригадир. – Может, еще вернутся.
К вечеру второго дня окончательно разобрали завал и освободили пути. Нашли и погибших товарищей механика. Мишка с тоской глянул на изломанные и изувеченные тела мужчин, Таська отвернулась, чтобы не смотреть. Покойников похоронили недалеко от ангара. Вечером решили, что завтра еще обследуют окрестности и попробуют поискать пропавших товарищей Петра Алексеевича.
– Как же я без них домой поеду? – сокрушался мужчина. – Что товарищу полковнику скажу?
– Погоди еще, может, вернутся, – успокаивал его Батя. Но Мишка сомневался. Все запасы Петра Алексеевича с вечера перенесли в теплушку. Нашлись у него и самодельная тушенка, и хлеб грубого помола, и вяленое мясо. Устав от копченой рыбы, друзья с радостью ели хлеб со свининой. Михей радовался, что у них теперь есть оружие – у механика был АКСУ, и еще один калаш он вытащил из-под завала. Автомат третьего бойца пришел в негодность. Пришлись кстати и спальные мешки, что лежали на нарах теплушки. Погода портилась – табунились над горизонтом тучи, и сердито ругался далекий гром. Сегодня гроза шла точно на них. Ночевать решили в тепляке – натопили буржуйку, поужинали, а потом лежали и слушали, как снаружи ярится гроза и тугие струи дождя хлещут по вагону.
С утра они все вместе обошли округу, но не нашли ни следов, ни самих людей, с которыми приехал сюда Петр Алексеевич. Отчаявшись, мужчина махнул рукой.
– Поехали, мужики, – горестно сказал он. – Что-то недоброе случилось. Нашим надо рассказать, пускай уж сами думают, чего и как.
Решили, что друзья вчетвером поедут в теплушке, и Петр Алексеевич ушел в кабину маневрового. Вскоре локомотив засопел и тронулся с места. Небольшой состав – «голова» и тепляк – выкатился под утреннее небо и не спеша поехал по рельсам. Мишка вышел в «предбанник» вагона, встал у закладной доски. Неторопливо убегали вдаль шпалы да бесконечные нитки рельсов. Парень глядел на раскиданные по небу облака, на изумрудную долину и макушки далеких гор. Он снова ехал в сторону дома.
Железная дорога, словно змеиный хвост, уползала к горизонту – туда, где голубая даль слепилась с землей и сияло чистым светом полуденное небо.
Глава 3
Добрые хозяева
Монотонно стучали колеса, и локомотив увозил их все дальше и дальше. Позади оставались распятия перекрестков и унылые, словно погосты, деревеньки без единой живой души. Михей подолгу стоял у закладной доски и смотрел на проплывающие мимо них пейзажи. «Чудесный, дикий край», – думал парень, глядя, как убегают вдаль одни картины, а на смену им спешат новые. Бесконечное полотно «железки» и вышитые на местности причудливые узоры дорог. Пустые полустанки и скучающие без людей здания. Горы у горизонта и солнце, щеголяющее в небесной синеве. Мишка любовался картинами, а в душе ворочалась знакомая тоска по родным краям.
Они ехали весь день, но на этом участке пути не встретили ни одной живой души. К вечеру встали на маленьком полустанке Богучан – тут и решили заночевать. В теплушку пришел Петр Алексеевич, и они задвинули входную дверь от незваных гостей. Здесь, вдоль всего участка железной дороги до поселения в Возжаевке, фон был в норме, и путники надеялись, что и зверье не должно их тревожить. Разомлевшее солнце валилось в перину облаков у горизонта. Весело трещали в буржуйке дрова, пахло тушенкой и черствым хлебом из запасов механика. Друзья поужинали, незаметно подкралась ночь. «Вот и еще один день разменяли», – подумал Мишка, заворачиваясь в спальник. Тихо возились рядом остальные, и спокойна была за стенками вагона ночная тишина.
Они возвращались из леса. Волокли с Ромкой по большой корзине грибов. В то лето прошли страшные ураганы и наломали в лесу старых деревьев. То и дело дорогу перегораживали упавшие сосны и сучкастые ели. Ромка обходил поваленные деревья стороной, а Мишка упрямо лез через стволы, по сучкам, вместе с корзиной. На одной сосне он неудачно встал и пропорол себе сапог. Острый сучок вошел в ногу, и парень застонал от боли. Корзина повалилась на землю, и грибы рассыпались по траве.
– Эх, Мишаня, – посетовал Ромка и поспешил на помощь. Стянули с ноги распоротый сапог и осмотрели ступню. Рана оказалась глубокой, портянка окрасилась красным, и на траву падали алые капли.
– Вот баран, угораздило же, – больше разозлился, нежели расстроился парень. До деревни – еще четыре километра ходу. Как теперь ему идти?
– Ничего, прорвемся, – не унывал Ромка. Он оторвал рукав от рубахи и ловко перевязал ногу товарища. – Давай-ка, опирайся на меня. Идти сможешь?
– Попробую, – сказал Мишка. Бросив его корзинку, они поковыляли домой. Каждые триста метров друзья останавливались и переводили дух, проверяя повязку на ноге. Хоть день выдался нежарким, оба взмокли.
– Брось, командир, – смеялся Михей, подтрунивая над Ромкой. – Вместе не дойдем. Спасайся сам.
– Фиг тебе, – улыбался товарищ, и, поднявшись, они ковыляли дальше. До дома добирались часа три. Ахала и причитала мать, глядя на раненого сына, готовила какие-то припарки из трав бабушка. Мишка потом еще недели полторы не мог нормально ходить, опираясь больше на здоровую ногу. И долго они с Ромкой вспоминали ту дорогу домой, и Михей потом говорил другу, что с ним бы он точно пошел в разведку.
А потом ему снилась комсомольская тюряга. Михей вспомнил их жалкое существование, дни все как на подбор серые, унылые. Смертную тоску, что глодала его по ночам, когда он, вымотанный до беспамятства работой, лежал на нарах и глядел в низкий, сырой потолок. Он видел замордованных работой зэков и холодное апрельское небо над зоной.
Ромка остался где-то там, в прошлом. Судьба обошлась с ним жестоко. И опять во сне Мишка видел холодный карцер и прощальный взгляд товарища. И каждый раз пытался он спасти друга, и ничего у него не получалось.
Не получилось и сегодня.
Встали рано. Михей под впечатлением ночных снов ходил угрюмый. Тайка, будто заметив, что с парнем что-то не так, спросила у него:
– Что-то случилось?
– Да все нормально, Тась. Сон плохой приснился, – он так и не рассказал ей про Ромку, да и знал, что девушка тоже хранит в душе какую-то тайну. Иногда ему хотелось расспросить ее, но все никак не подворачивался удобный момент. Тайка освоилась и уютно чувствовала себя в мужской компании. Мишка понял – она хочет дойти с ними до Возжаевки и остаться там, где когда-то жила. С одной стороны, он радовался за нее – ведь там у Тайки был дом. С другой – он как-то незаметно привязался к ней, но понимал, что скоро их маленькая компания распадется.
– Останешься в Возжаевке? – спросил он девушку за завтраком. Та подняла на Михея взгляд.
– Наверное, – почему-то в ее голосе чувствовалась неуверенность, будто Тайка сомневалась. Парню это показалось странным. Нет, что-то она точно скрывает. Поговорить бы с ней серьезно, с глазу на глаз.
– Почему сомневаешься? – он пристально посмотрел на нее. – Или хочешь идти с нами дальше?
