Мишка уплетал за обе щеки блины и глядел на Тайку. Но та сидела тихо и задумчиво, осторожно ела и смотрела в окно. Рядом с ней уминал блины Батя – складывал вчетверо и, густо вымазав вареньем, отправлял в огромный рот. «Как будто поленья в буржуйку подкидывает», – подумал парень и улыбнулся. Бригадир вдруг задержал взгляд на самодельном календаре и спросил старика:
– Не врет? Восьмое июня сегодня?
– Оно самое, – подтвердил тот. – А что? Вы, наверное, и со счету сбились уже, столько ден путешествуете.
– Сбились, – улыбнулся Батя. – Вот так денек. Мне ж сегодня полтинник стукнул.
– О-о-о, брат, – протянул старик. – Так ты чего же молчал-то, именинник? Погоди-ка, сейчас мы под это дело…
Дядя Потя резво выскочил из-за стола и убежал в сени. Мишка посмотрел на бригадира с улыбкой.
– Ну, с юбилеем, Слав, – поздравил он мужчину. – Неожиданно.
– Спасибо, – кивнул тот. – Я и сам-то чуть не забыл, потерялся в днях.
Вернулся дядя Потя с бутылью и кружками. Леха с Тайкой отказались, а Мишке и себе с Батей старик налил крепкого самогону.
– Давай, за тебя! – провозгласил тост дядя Потя. – Чтоб не хворать.
Звякнули кружками, пригубили. И стало чуточку веселее, да и как в такой день было не выпить. Доели блины и плюшки, хозяин налил еще, а потом еще.
– Вы чего с утра взялись? – по-доброму заворчала тетя Зина.
– Помолчи-ка, – важно сказал дядя Потя. – У гостя сегодня день рождения. Пятьдесят лет – не шутки. Надо же отметить. Хороша?
– Знатная, зараза! – согласился Вячеслав. – Ну, спасибо, хозяева добрые. Пора нам в дорогу.
– А то бы погостили еще? – спросила, улыбаясь, старуха.
– Нельзя, дела, – громко сказал Батя. – Век вас не забудем. Помогай вам бог.
– Спасибо, спасибо, – говорил дядя Потя. – Ну, в добрый путь, царевичи. Даст бог – доберетесь до дома, все хорошо будет. Выдастся минутка – вы там помолитесь за меня, за старика, да за Зиночку мою.
– А то как же, – кивнул бригадир. – Обязательно. Ну, будем собираться, что ли?
Взялись складывать нехитрый скарб. Хозяин приволок из сеней старый вещмешок, и тетя Зина наложила друзьям в дорогу домашнего хлеба, плюшек, вяленого мяса и сушеных яблок. Михей краем глаза увидел, как дед что-то передал Бате, и тот аккуратно убрал это в рюкзак. От души поблагодарив гостеприимных стариков, стали прощаться. Дядя Потя по очереди обнял каждого, тетя Зина перекрестила их и пожелала доброго пути.
– А так, случа́й чего надумаете, – говорил старик, – так заезжайте в гости. Мы гостям всегда рады.
– Спасибо, – махнул рукой на прощание Михей, и они пошли по полю к теплушке. Метров через двести парень обернулся и увидел на краю огорода дядю Потю и тетю Зину. Дед помахал им на прощание рукой и пошел с женой в дом.
Вскоре добрались до тепляка. Сложили припасы, подаренные хозяйкой, на нары, проветрили вагон. Вячеслав глянул на механика.
– Ты как, нормально? Ехать-то сможешь?
– Смогу, – кивнул Петр Алексеевич. – Куда деваться-то? Скоро уже до наших доберемся.
– Ну, тогда иди, заводи паровоз, – улыбнулся бригадир. – Загостились, пора дальше путь держать.
Механик ушел к маневровому, и вскоре затарахтел двигатель. Через минуту они уже ехали обратно, к основной ветке. Мишка на прощание окинул взглядом зеленые поля и далекую деревню. Над ними плыло синее небо, словно волны чистого озера, и в этом озере, кувыркаясь, плавало солнце.
– Ай да дядя Потя. Ай да сукин сын. Какую добрую гонит, а? – сказал Батя, доставая из вещмешка бутыль. – Мужики, будете?
– Ну, давай чуть-чуть – за тебя, – улыбнулся Михей.
– Лешка, Таисия Батьковна, может, тоже хотите? – предложил Вячеслав.
– Нет, спасибо, – покачала головой девушка.
– Я тоже, пожалуй, пропущу, – отказался Эстет. – Не любитель я.
– Ну, как знаете, – пожал плечами бригадир. – Ну, давай, Мишань. За мой полтос.
Выпили и закусили вяленой свининой. Михея потянуло на свежий воздух, и он ушел к «закладке», где стояли Леха и Тайка. Проезжали сортировочную станцию какого-то города или поселка.
– Далеко еще до ваших? – спросил Михей у девушки.
– Вроде нет, – ответила Тайка. – Я давно здесь не была, уже и не помню.
– Скучаешь?
– Даже не знаю, – призналась она. – Сама не пойму.
Тихо стучали колеса, проплывали мимо летние пейзажи. Маневровый набирал ход. Батя незаметно допил весь самогон из бутылки и ходил по вагону захмелевший. Вскоре затянул какую-то песню.
– Батек нарядный, – сказал Эстет, улыбаясь. – Сейчас напоется – надо бы его спать уложить.
Через полчаса парни с девушкой ушли в вагон, оставив бригадира у закладной доски. Тот хмельным взглядом смотрел вдаль, на лице его цвела довольная улыбка.
– Слав, ты тут на ходу, смотри, не выпади, – предостерег его парень.
– Иди, Михал Саныч, не учи отца, – отмахнулся Батя. Язык его заплетался.
Они решили немного перекусить, когда скрипнула дверь. Вошел Вячеслав. Сурово глянув на парней, повелительно выдал:
– Самогонки мне дайте! Где самогонка?
– Слав, да ты ее выпил, – осторожно сказал Эстет.
– Поговори мне тут! – рыкнул бригадир и пнул пустую бутыль, стоявшую у входа. Та с грустным звоном покатилась в угол вагона.
– Слав, не буянь, – попросил Мишка.
– Ма-алчать, бойцы! – приказал Батя. – Ну-ка, доложите – что там у нас по пути?
– Так в Возжаевку вроде ехали, – сказала Тайка.
– Ой, спасибо тебе, голуба, – бригадир пьяно улыбнулся девушке. – А вы, бойцы, чего молчите? Разве не учили, как старшему по званию докладывать?
– Не учили, – улыбнулся Михей. – Слав, ты бы лег поспать, скоро уже приедем. А то устал.
– Это с чего бы мне устать? – повысил голос Батя. – Мне всего-то полтинник стукнул. Я мужик здоровый – могу коров колоть, могу баб драть.
Вячеслав протянул руку к гвоздю и снял автомат. Мишка напрягся.
– Слав, ты чего удумал?
– Молчать, сосунки! – повысил голос бригадир. – Будете тут еще учить товарища прапорщика, как с автоматом обращаться.
Батя вышел в «предбанник» вагона, и парень отчетливо услышал, как лязгнул затвор.
– Трындец, – вжал голову в плечи Эстет. – Вот башню рвет.
– Не говори, – опасливо выдал Михей. – Как бы он нас тут не перестрелял по пьяни. Мы с ним разве справимся – вон он какой лось, здоровый, как…
Парень не успел договорить. Раздался треск автоматной очереди. Кажется, бригадир стрелял в воздух. Через мгновение долетел крик:
