– На Берлин, мать вашу! Передавим вражеских сук!
– Конкретно понесло, – испуганно произнес Эстет. – Как у него с самогона крышу-то сорвало. Он же контуженный, воевал где-то еще до Третьей. Смотри, чтобы Таську не тронул.
– Загрызу, – тихо и испуганно предупредила девушка, опасливо глядя на перегородку, за которой буянил Вячеслав. – Пусть только попробует.
– Я надеюсь, до этого не дойдет, ну, не совсем же он дурак, – сказал Михей.
Парень выглянул из двери. Бригадир сидел на ящике возле закладной доски, автомат лежал у него на коленях. Маневровый вдруг принялся сбавлять ход. Мишка увидел впереди, на путях, заграждение. Кажется, там еще были мешки с песком, а за ними суетились люди с оружием. Неужели уже приехали?
– Заслон впереди, – крикнул он.
Выбирая последние метры, маневровый подкрался к заграждению. Батя вдруг подскочил и, увидев людей с автоматами, крикнул Мишке:
– Михал Саныч, живо в вагон! У-у-у, вражье племя, я им так просто не сдамся.
– Да ты чего, Слав, там же свои! – ужаснулся Михей. Он вдруг понял, что у бригадира окончательно сорвало крышу и тот сейчас натворит таких дел, что никто потом не расхлебает. Через щели в досках парень видел, как Петр Алексеевич вылез из маневрового и спустился на землю.
– Алексеич, здорово, – крикнул один из караульных. – А где бойцы-то?
– Без бойцов я, – развел руками механик. – Пропали бойцы.
– Как это – пропали? – раздался зычный голос. – А в теплушке у тебя кто? И кто стрелял?
– Там другие, по дороге подобрал, – говорил, сбиваясь, Петр Алексеевич. – Не знаю, кто стрелял, ей-богу. Мужики, вылезайте. Вы чего там примолкли-то?
Из двери теплушки выглянул Эстет, но Батя грозно цыкнул на него:
– Лешка, а ну иди обратно. Я им просто так не сдамся.
– Да ты рехнулся! – Мишка резво выхватил из рук Вячеслава автомат и швырнул его в открытую дверь вагона. Лязгнув, калаш упал на щебень возле путей. Бригадир посмотрел на парня, как на предателя, и, оттолкнув его, прокрался к выходу.
– Чего они не выходят, – долетел снаружи голос. Лязгнул затвор.
– Мужики, вылезайте, – позвал Петр Алексеевич еще раз. – Вы там померли, что ли? Хватит придуриваться.
– ПОШЛИ НА ХЕР! – дико заорал Батя пьяным голосом. Из дверей вагона вылетело увесистое полено, брошенное сильной рукой бригадира. Мишка выглянул в щель и увидел, как с десяток вооруженных солдат рассыпалось по заграждениям. Отовсюду на вагон смотрели стволы автоматов. А вон там, за мешками с песком, что – не пулемет ли, как у того мужика с локомотива?
– Предупреждаю последний раз. Наш командир…
– Срал я на него с Арарата! – продолжал воевать Батя. В дверь теплушки снова высунулся Эстет и, увидев снаружи людей с оружием, зажмурился.
– Переговоры не удались, – сокрушенно вздохнул он. – Готовьтесь, сейчас штурмо…
Что-то мелькнуло в воздухе, и в теплушку влетела граната. Стуча по доскам, она покатилась по полу к ногам бригадира.
– Ложись! – заорал Батя, падая на дощатый пол. Михей рванул следом, понимая, что это конец, прощаясь. Казалось, секунды растянулись и само время застыло и не хотело сдвигаться с места. А потом в теплушку посыпались люди с оружием, кто-то больно приложил Мишку по затылку тяжелым, и мир померк.
* * *
– Ай-я-яй, – качал головой седой майор, глядя на четверых друзей. Человека в погонах звали Никитой Ивановичем. После того как их выволокли из вагона – посадили в какую-то лачугу с зарешеченными окнами. Граната оказалась учебной. У Мишки до сих пор болела голова после удара прикладом. Леха с Тайкой отделались легче – они не сопротивлялись, а упали на пол теплушки, и их особо не тронули. А вот Бате досталось больше всех. У бригадира под глазом налился внушительный фингал, он то и дело закусывал разбитую губу. Не успели они посидеть за решеткой и полчаса, как пришли люди с оружием и отвели друзей к начальнику. Вскоре он уже знал всю историю четверых путешественников.
– Как нехорошо поступили, – говорил майор. – Петр Алексеевич вас сюда довез, а вы – так. Вячеслав не-знаю-как-вас-там-по-отчеству, ну что же вы?
– Олегович, – понурил голову Батя. – Извините меня. Это мы вчера у селян ночевали, ну и старик нам с собой дал самогона. А у меня сегодня день рождения, не удержался, выпил. Да не рассчитал малость. Мне же нельзя много пить, я дурной становлюсь. Забыл совсем за столько лет.
– Ну, допустим, извиняю, – склонил голову майор. – Но вы-то поймите, мы вас положить там всех могли. Вы же сами человек военный, а такое учудили. У меня-то бойцы шуток не понимают.
– Понимаю. Больше не будем, – тихо проговорил бригадир. – Виноват, исправлюсь.
– Ну вот и хорошо, – улыбнулся Никита Иванович дружелюбно. – Ну, путешественники, что делать с вами будем? Отправить вас в Возжаевку? У нас тут поселение военных.
– А обычные люди у вас тут живут? – недоверчиво спросил Михей. – А то в Комсомольске такие же, как вы, тысячи людей за колючку загнали.
– Значит, они не такие, как мы, – улыбнулся майор. – Молодой человек, хватит всех под одну гребенку равнять. Раз вояки, раз оружие в руках – так сразу же плохие? А мы себя охраняем, своих женщин и детей. А как иначе? Время такое.
– Извините, это я не подумавши, – понуро отозвался парень.
– Ничего, понимаю. Натерпелись. И железку мы не можем по-нормальному мониторить, – посетовал Никита Иванович. – Людей не хватает. Там, впереди, тоже поселения, люди живут на земле. Но за всеми не уследишь. А девушку вашу, честное слово, не припомню. У нас народу много, не всех знаю.
– А мы где? – спросил Михей. – Не в Возжаевке разве?
– Поздеевка, – ответил ему майор. – Тут недалеко до Возжаевки.
– Антон Валерьевич меня помнит, – сказала Тайка. – Правда, мы давно у вас жили.
– Хорошо, – кивнул Никита Иванович. – Позвоним, доложим. Пока подождите немного, вечером доставим вас в Возжаевку. Там устроитесь и решите, как дальше быть.
– Спасибо, – склонил голову Мишка.
– А вам, Михаил, далеко до вашего дома? – спросил майор.
– Далеко, – ответил тот. – Он около Тайшета.
– Эх, неблизко, – покачал головой Никита Иванович. – Ну ничего, поживете немного у нас, а там разберетесь. Тревожное настало время. То про дикарей говорят, то про разбойников, вот теперь и про комсомольскую тюрьму от вас услыхали. Нет спокойного житья нынче.
Их поселили в небольшом бараке, выделили крохотную комнату с парой двухъярусных кроватей, ветхим столом и маленьким оконцем. Майор обещал, что их накормят обедом, а вечером отправят в Возжаевку.
– Добрые люди, – сказал Леха. – А могли бы и прибить.
– Могли, – согласился Михей. – Хорошо хоть так закончилось.
