Первое время катили молча. Мишка смотрел на проплывающие пейзажи и почему-то снова вспоминал, как погиб Ромка. Он представлял, что друг сейчас едет с ними вместе – сидит вот так же на телеге, свесив ноги, глядя в знойную даль. И снова терзала душу вина перед товарищем.
А еще Мишке вспомнилось, как еще в родной деревне он проколол сучком ногу в лесу, и Ромка чуть ли не на себе волок его до самого дома. Охала мать, причитала бабушка. А потом парень с завистью смотрел, как ребята гоняли в лапту. Стоять-то на лунке он еще мог, а вот водить – нет. Нога тогда заживала долго, и долго теперь заживала после потери друга душа. Сможет ли вообще когда-нибудь затянуться эта рана – Михей не знал. Но сейчас она начинала кровоточить, едва ее слегка задевали. Люди говорили, что время лечит, но пока не так много его прошло.
Позади телеги клубилась пыль, укутывая убегающую в поле дорогу. Над головой было крупное полуденное солнце, синь июньского неба, мазня перистых облаков. Парню хотелось заглянуть за горизонт – а что там ждет их? Над ними носились стрижи, а в высоте медленно плыл коршун. Глядя на птиц, Мишка завидовал им. Вот бы сейчас так же – взмахнуть крыльями и рвануть к родному дому.
– Жили бы у нас, – говорил Николай, почесывая бороду. – Пропадете ведь, места гиблые там.
– Дядя Коль, домой тянет, – честно сказал Михей. – Ты ведь тут дома, а я…
– Понимаю, – кивнул мужчина и грустно вздохнул. – Батька с мамкой ждут? Небось похоронили тебя уже.
– Мамка ждет, наверное, – ответил парень. – Верит. Один я у нее. Они же не знают, что с нами тогда случилось. Пропали без вести, уехали на торги – и все. Три месяца прошло.
– Дождется, – улыбнулся возчик. – Вы через такое прошли, и здесь сумеете. Я Ленке скажу – пускай почаще за вас молится да свечку в церкви поставит. Нам не сложно, а вам, глядишь, подсобит.
– Ну спасибо, – улыбнулся Мишка. Не сказать, что он особо верил в бога, – скорее, за всю жизнь никогда и не думал серьезно на эту тему. Но, вспоминая бабку, что каждый день простаивала у иконы и клала поклоны невидимому всевышнему, и перебирая в памяти все их везение по пути домой, Михею иногда хотелось верить, что их и правда оберегает некая сила.
Фыркали кони, пылила телега. Полз над полями зной июльского дня. На волны теплого ветра ложились слепни и преследовали повозку. Катил пряный запах разнотравья, и, глядя на такую мирную картину, даже не хотелось думать, что скоро снова придется идти по мертвым, зараженным землям. Часа через два проехали Сбегу – Михей знал из рассказов селян, что поселок давно заброшен. За широкой лентой реки горбились одетые лесом горы, и так ярко контрастировала голубизна летнего неба с зеленью леса на хребтах. Парень увидел ветку железнодорожных путей, вилявшую полукружьем и уходившую на запад. При виде рельсов и шпал он неприятно передернулся – кольнули воспоминания о комсомольской тюрьме. Из рассказов Геннадия Мишка знал, что вскоре они должны выехать на бывшую автодорогу «Амур» – а уж там придется расставаться с провожатыми.
Автотрасса давно не знала колес машин. За прошедшие с Последней войны годы она медленно старилась, размываемая дождями, но все же держалась достойно. С моста через реку Черная открывались удивительные картины, и дядя Коля даже сбавил ход, чтобы друзья немного полюбовались окрестностями. Таська, убаюканная легкой тряской, задремала. Клевал носом и Леха, которого, как и девушку, укачало, а Михей все любовался пейзажами чужого гористого края.
– Миш, до перевала доедем – а дальше сами, – говорил ему дядя Коля. – Нам и так потом далеко возвращаться, к ночи, наверное, дома будем.
– И на том спасибо, – отвечал парень.
Последние полтора часа дороги пролетели незаметно. Наконец они добрались до той точки, про которую говорил староста. Пришла пора прощаться.
– Осторожнее там, у Чернышевска, – предупредил молчаливый Валерий, что с дядей Колей поехал провожать их. – Жалко мне вас, пропадете ведь. Лезете в пекло прямо и девчонку с собой тащите. Эх, молодежь…
– Не пропадем, – ободрил мужчину Михей. – Не через такое проходили и тут прорвемся. Валер, хватит о плохом, а?
– Все, молчу, молчу, – торопливо сказал мужчина, отмахиваясь от слепней. – Бог в помощь. Чтоб хорошо все было. Не туда меня понесло опять. Ну, давайте, мужики.
Пожали друг другу руки, обнялись, как родные. Отойдя метров на пятьдесят, друзья обернулись. Телега так и стояла на обочине. Михей поднял руку на прощание, и мужчины ответили ему тем же. А потом дорога вильнула, и прошлое осталось за поворотом.
Шли больше молча, изредка перебрасываясь короткими фразами. После расставания в душе у Мишки поселилась неясная тоска, которой он не мог найти причину. И вроде бы к дому все ближе, а засела внутри ржавым гвоздем грусть – не выдернуть. Глядя на Леху, парню казалось, что тот чувствует то же самое. Таська, как обычно, ушла в себя и умолкла. Поймав бодрый ритм, они шагали вперед.
В пути текли неспешно минуты и часы. День шел на убыль. Там, где полоска дальнего леса на взгорьях смыкалась с краем небосвода, краски становились по-вечернему четкими и контрастными. По небу скользили облака, скатывались в седловины гор. Ластилось к горизонту солнце, и горы казались будто вырезанными на закатном небе. Упал с неба ветер, принес свежесть и легкую прохладу. Они будто миновали некую границу, разделявшую два совершенно разных мира. Хотя до настоящей границы, откуда начинались зараженные земли, путники еще не дошли.
В какой-то момент Мишка заметил, что девушке плохо. Она стала отставать, дыхание ее сбилось, на лице проявилась печать усталости. Парень обернулся и заглянул Тайке в глаза.
– Тась, что такое?
– Устала, – нехотя соврала она и отвернулась.
– Опять приступ? – догадался Михей, глядя на осунувшееся лицо девушки.
– Он, – тоскливо выдохнула Таська. – Ничего, пройдет. Встанем на ночлег – отдохну. Не обращай внимания.
Она опять как будто не хотела привлекать к себе внимание. В такие минуты девушка становилась чужой, далекой. Вот и сейчас их маленький отряд будто раскололся надвое.
– Тась, ты говори, если что, – беспокоился Мишка. – Давай здесь тормознем, если плохо.
– Ничего, потерплю пока, – сказала она и пошла дальше по дороге.
На ночлег встали в лесу, на холме. Слева простиралось зарастающее поле, но ночевать на открытом месте побоялись. Сгущались сумерки, и с неба поглядывали первые звезды. Через пять минут на поляне в окружении могучих сосен вовсю трещал веселый костер. После ужина Тайка быстро улеглась на лапник, накрывшись спальником. А Михей с Эстетом еще долго трепались у огня, вспоминая минувшие приключения и мечтая о будущем. Наконец они поделили дежурства, и Мишка первый лег отдыхать. Позже он два раза сменил Леху и последний раз уснул, когда небо над головами принялось бледнеть.
А под утро Таська пропала.
Парни проснулись и поняли, что девушки рядом нет. На рассвете караулил Леха, и дрема сморила его. А когда он очнулся, то Тайки уже не было.
