Педставители «Первого канала» объяснили происхождение материала «реальным рассказом», так и не сочтя нужным предоставить дополнительные доказательства события. А сам сюжет по-прежнему доступен на официальном сайте «Первого канала».
Важен также выбор канала коммуникации (личные встречи, устная и письменная речь, пресса, аудио-видео-материалы, телевидение, электронные ресурсы, социальные сети), выводящий к целевой аудитории, т. е. которым пользуются адресаты, и который ползуется у них доверием – это с одной стороны. А с другой – фейковые сообщения могут инициироваться и в медиа оппонентов, как инструмент дезориентации их аудитории.
После известных событий, связанных с прилетом А. Навального после лечения в Москву, на сайте Panorama.pub появилось обращение российской телеведущей, певицы и блогера Ольги Бузовой к своим поклонникам с приглашением их придти 23 февраля на Пушкинскую площадь в Москве для встречи с нею, которая не состоялась накануне в аэропорту из-за посадки самолета, на котором она возвращалась в столицу, не во Внуково, а в Шереметьево, в чем она винит оппозиционера (https://panorama.pub/news/buzova-priglasila-fanatov). Учитывая, что в тот день и на той же площади сторонники арестованного Навального собирались провести свою акцию, такое обращение выглядело неоднозначно.
Относительная достоверность обеспечивается цитатами якобы самой Ольги Бузовой (копия её манеры общения), некоторыми реальными фактами (действительно, самолёт Ольги из Санкт-Петербурга был перенаправлен в Шереметьево одновременно с самолётом Алексея Навального). Но даный сайт официально признаёт, что выпускает фейки и не претендует на достоверность: под всеми текстами этого сайта указывается, что они представляют собой гротескные пародии на реальность и не являются реальными новостями. Показательно, что и сама Бузова отказалась от этого приглашения. Однако некоторые официальные информационные источники всё же ссылаются на него. Понятно, что СМИ при публикации подобных фейковых новостей стараются повысить себе популярность и читаемость, так как скандальная новость с известной личностью привлечет к себе внимание не только со стороны тех СМИ, которые будут ссылаться на этот информационный источник, но и новых читателей. Однако, то обстоятельство, что сразу после разгона встречавших оппозиционера во Внуково последовало сообщение о том, что это были толпы поклонников Бузовой, а фейк с приглашением появился на следующий день, говорит, что фейковый канал «Панорама» был использован заинтересованной стороной технологически выверенно.
Адресат: целевой и институциональный (нормативный мета-над-адресат)
Даже из проведенного краткого обзора видна важность четкого понимания адресата фейковой коммуникации. В качестве такой целевой аудитории могут фигурировать как сторонники актора, так и его оппоненты, и социум в целом. Адресат, как и намерения адресанта – ключевые компоненты коммуникации.
В фейковой коммуникации манипуляции актора по части авторства могут дополняться и манипуляциями с адресатом. Из психологии воспитания и управления известна практика диалога учителя (руководителя) с учеником (подчиненным), реально адресованным другому или другим ученикам (подчиненным): «Я говорю это тебе, но не столько для тебя, сколько вот для него». Так и фейк может быть публикуемой якобы «утечкой» из личной или служебной переписки. Или текстом выступления, произнесенного перед сторонниками, публикуемого противниками, публикация признаний или обязательств перед кем-то и т. п.
Показательным кейсом является русскоязычное издание знаменитой книги Ю.Н. Харари «21 урок для XXI века», в которой фрагмент оригинала, где приводился неоднозначный опыт интерпретации крымских событий 2014 года, которую озвучивал президент, а спустя некоторое время сам же говорил диаметрально противоположное, был заменен по просьбе российских издателей на пример с другим президентом, у которого только в одной речи, произнесенной в мае 2018 года, из 98 фактологических утверждений 76 % были ошибочными, вводящими в заблуждение или ни на чем не основанными [Жилова 2019]. Причем эту замену сделал сам автор. Фактически, он таргетировал аудиторию своей книги. В результате русскоязычная версия в Европе и США предстала фейком, подменой оригинального текста, как и англоязычная в России. Показательно и то, что оба президента квалифицировали как фейки публикации с критикой в их адрес.
Но при всем при этом любая коммуникация есть проявление человеческого «бытия под взглядом». Дело в том, что любой конфликт, даже любой диалог возникают и разворачиваются в присутствии (зачастую неявном, неочевидном) некоего «Третьего» – того, кто все понимает и, в конечном счете, рассудит. Как писал Ж.-П. Сартр, человеческое бытие есть бытие-под-взглядом [Сартр 2000]. Это могут быть Бог, Абсолют, Справедливый Суд, Завет предков, Научная Истина, Исторический Закон Развития, Государство, Мировая общественность, а при его отсутствии или бессилии – кто-то, кто «в законе». Именно к этому «Третьему» фактически апеллируют обе стороны конфликта, на апелляции к нему они обосновывают свои действия («не мы первые начали»), собирают аргументы неправоты противников и оппонентов.
Это та инстанция, которую С.Т. Золян при подведении вступительного обсуждения назвал «институциональным адресатом» или «нададресатом», определив его как инстит у т, определяющий (или наделенный полномочиями определять) удачность перформативного компонента высказывания – считать ли его полноценным высказыванием или же фейком.
Такой Третий, вроде бы, находясь в позиции «вненаходимости» третейского судьи, в «ауте» по отношению к адресанту и адресату, способен устанавливать «мета-смысл» коммуникации и используемых в ней сведений. Как сказал один нигерийский священник на летней школе в Сантьяго-де-Компостела: «Absolute Out is God!»
Но и этот Третий, «институциональный нададресат» также может быть объектом манипуляции, иногда – фейковой. Так, очень часто информационная война – это конфликт, представленный в информационном пространстве, имеющий целью активизировать некую группу влияния, инстанцию, лиц принимающих решение…
Она направлена не столько на противника, сколько на эту третью инстанцию, стоящую на более высоком уровне, чем стороны конфликта, и располагающую возможностью разрешения данного конфликта. Если это конфликт интерпретаций, то авторам таких интерпретаций надо «переинтерпретировать» противника в чьих-то глазах.
Важно понимать, что речь идет не об аналоге риторических приемов, подобных тем, что применяются сторонами в судебной практике, когда стороны обвинения и защиты обмениваются аргументами, предоставляемыми ими присяжным или суду. В судебной практике и судебной риторике аргументы подводятся под законы, судебные нормы, строятся умозаключения, из которых следует подтверждение тезиса данной стороны и опровержение тезисов оппонентов. В случае же информационных войн данного типа речь идет не столько о доказательствах, сколько о привлечении внимания и побуждении к необратимым действиям.
Протестное движение, возникшее после думских выборов в РФ и президентских в Беларуси, носило гражданский характер. В терминологии информационной войны с фальсификаторами выборов это была апелляция к государственным институ там власти по обеспечению легитимности новых властных инстанций, наказания виновных в выявившихся фальсификациях. Моментом истины стал демонстративный отказ политического режима в учете этих требований. Оказалось, что «Третий», к которому апеллировали избиратели, оказался их противником.
