Пошатываясь, выбрался из шкафа и побрел к двери в коридор, через которую мы с Гарольдом вошли сюда целую вечность назад. Я распахнул ее – и всем телом натолкнулся на Молли, которая влетела в комнату как ураган.
От неожиданности я взвыл как помешанный. Шагов я не слышал, Молли будто с неба свалилась, неужели и я хожу настолько тихо? Да и вид у нее был такой, что любой бы испугался: безжизненные темные волосы рассыпались по плечам, как у утопленницы, вокруг глаз – синеватые круги, одежда вся в грязи. И все равно, как же я был счастлив ее видеть!
– Молли, – выдохнул я.
– Мистер!
Она оскалила в улыбке серые зубы и даже раскинула руки, будто собиралась меня обнять, но вот это было уже лишнее, поэтому я сделал вид, что не заметил, и чопорно поправил воротник.
– Ой, как вы поломаны-то! – воскликнула она. – Что тут случилось?! У меня дело вот как было: я отдала леди Бланш все вещи, что украла, ох, она такая милая, все повторяла, как рада, что Смерть меня пощадила! Помнит вас, видать! В общем, она стала на свои рубины любоваться – очень им рада была, – а я пошла в сад, легла на землю и стала прощаться с миром. Помирать, стало быть, приготовилась. И тут вижу издали: вы идете! С кем-то вместе. Вас-то я по походке колченогой узнала, а второго мужчину раньше не видала. Ну я как подскочу! Леди Бланш говорила, к ней в кошмарах приходит высокий худой джентльмен и мучает ее, вот я и решила: что, если это он? Злой призрак какой-нибудь, мало ли с кем вы там повелись, когда я ушла. Лежу я, лежу, а потом высокий один вышел. Жду – вас нету! Ну я и раздумала умирать, отложила это пока. Думаю: мало ли что с вами, надо бы проверить.
Она, кажется, так испугалась, что забыла свою печаль по Флинну, – трещала без остановки, перегородив мне путь, словно боялась, что я сейчас сбегу. Ох, как же я скучал по ее бесхитростной болтовне.
– Я рад тебя видеть, – храбро сказал я, когда сумел вставить хоть слово.
– Ой, да и я вас, мистер. Извините уж, что бросила одного. Я…
И тут она увидела подсохшие следы крови на светлом ковре. Посмотрела на меня. Вспомнила, что кровоточить я никак не могу, и издала гневный вскрик:
– Где леди?!
– Послушай, мне некогда, я понял, где искать ка…
– Некогда? Где она? Тут кровь! – заорала она так, что я чуть не оглох.
В ее отсутствие я уже отвык от того, как она громко выражает свое мнение. Молли умчалась на поиски, и я собирался выйти за дверь, а оттуда отправиться в свой особняк. Повидались, и отлично, но теперь мне пора заняться чрезвычайно важным делом своего оживления: вдруг одного камня хватит? Но тут Молли в какой-то из соседних комнат издала очередной вопль, и я испугался. Что, если леди Бланш до сих пор истекает кровью? Что, если она даже… даже… Ох.
Я спешно заковылял в ту сторону, где скрылась Молли. Анфилада комнат была темна, но впереди трепетал слабый свет. Леди Бланш, как оказалось, была в спальне. Молли торопливо зажигала свечи в подсвечнике, такса виляла хвостом, сидя прямо на кровати.
Леди лежала на подушках прямо как была, в бальном платье и рубинах. Нос у нее распух, но она явно была жива, даже улыбалась. У меня вырвался вздох облегчения. Похоже, Молли завопила от радости – поди разбери этих ирландцев, по какому поводу каким именно голосом они орут. Молли закончила со светом и погладила руку леди Бланш.
– Ох, как вас угораздило? Об шкаф, что ли, опять приложились? Пойду холодной воды найду.
– Дитя мое, не уходи! О, а вот и Джереми. – Леди заметила меня и томно протянула ко мне руку. – О, милый друг. Как же редко ты теперь заходишь!
– Я не Джереми, я его сын, – сказал я.
После пережитого в шкафу ужаса от своего сходства с Гарольдом я решил говорить людям только правду – он-то уж точно так не поступает.
– Да-да, я помню, Джереми, у тебя прелестные мальчики! – Леди нежно заулыбалась, сжав рукой ожерелье. – Вернон всегда немного завидовал, что у тебя есть дети. А ко мне опять приходил тот… Как же его зовут? Ваш враг. Мне показалось, ты был с ним, но мне много чего кажется. Конечно, ты не стал бы теперь с ним общаться.
Я откашлялся, чтобы поменьше хрипеть. Правду говорить, конечно, приятно, но иногда можно и приврать слегка, если это ради дела.
– Гарольд Ньютаун – мой враг? – спросил я, стараясь голосом походить на отца. – Как странно! Я ведь бывал с семьей у него на вечерах.
– Ты все надеялся, что он исправится, но плохих людей не исправить, дорогой мой. – Она вздохнула, продолжая поглаживать ожерелье. Молли суетилась вокруг, поправляя подушки и одеяла. – Я рада, что ты пришел. Думаю, мне пора к Вернону. Я так по нему скучаю! Он велел это хранить, но я ужасно устала, тот человек все приходит, и мне нет покоя. Умоляю, забери, пока в голове у меня хоть немного прояснилось. – Она дрожащими руками расстегнула ожерелье и протянула мне. – Я часто путаю людей, вдруг я потом отдам ожерелье кому-то другому, приняв его за тебя? Не хочу так подвести Вернона. – Голос ее стал невнятным. – Возьми, пока я в своем уме, дорогой. Ко мне недавно являлась сама Смерть, но не забрала меня. А если она вернется и я ее не узнаю? О, это было бы ужасно! Надеюсь, она представится, когда придет снова.
Леди настойчиво вложила мне в руки свое украшение. Я вздохнул. Ну и каша у нее в голове! Зачем мне ее рубины? Ожерелье было тяжелое, сложно сделанное, с множеством красных камней разного размера в гнездах из тонко плетенных золотых нитей. Особенно впечатлял невероятно крупный рубин в центре – я и не знал, что такие бывают. Неудивительно, что Флинн захотел наложить на него лапу, когда Молли описала ему сокровище хозяйки.
Я провел своим ничего не чувствующим пальцем по камню. Наверное, он был холодным и гладким, с четкими гранями. На его золотой рамке справа находился маленький выступ – ну и безобразие, не могли такому роскошному камню сделать обрамление без зазубрин. Я присмотрелся – и понял, что выступ тоже сделан очень тонко: крохотный штырек, раздвоенный на конце, как ласточкин хвост. Ухватиться за него могли разве что детские пальцы – или такие тонкие, как мои. Я повернул его на себя. Ничего. Попробовал в другую сторону. Что-то щелкнуло, и камень приподнялся одной стороной, подобно крышечке.
Оказалось, рубин был не таким уж огромным. Он был плоским, а под ним скрывалось тесное отделение, где лежал зеленый камень, – невзрачный, нечеткой формы, если и напоминающий сердце или листок клевера, то весьма отдаленно. Строго говоря, это был даже не камень, просто осколок бледно-зеленого мрамора со светлыми прожилками. Я прерывисто вздохнул.
– Это… – хрипло начал я.
Через мое плечо заглянула Молли.
– О, не такой уж этот рубин и крупный. Вот бы Флинн локти кусал, если б смог открыть! Чего это за штука-то внутри?
Я протянул руку и коснулся зеленого обломка. Ждал чего-то невероятного: волшебного сияния, шепота, света, но ничего не произошло. Я покосился на леди Бланш. Она смотрела на меня со светлой, немного шальной улыбкой, кротко сложив руки под щекой, как ребенок, который приготовился спать.
