Она задумчиво пожевала губами.
– Ну… Смотря с чем сравнить, конечно. А я все равно сердечно рада, что вы хоть вот настолько живой, честно вам скажу.
– Правда? – польщенно усмехнулся я.
– Чистейшая. Ну идемте. Меня от этого сарая уже тошнит.
Бен подобрал три камня со стола. Как только он собрал их в ладони, они стянулись вместе и, мягко стукнув друг о друга, собрались в трилистник. Бен воровато оглянулся, убеждаясь, что никто не смотрит, и убрал его в карман. Но я, конечно, смотрел.
На улице Молли вдохнула свежий воздух с таким вкусом, что завидно было смотреть. Затем несколько раз подпрыгнула. Покружилась вокруг своей оси. Потрогала снег. Изобразила парочку странных движений, которые, видимо, были коленцами из какого-то простонародного танца.
Был вечер, так что полной тишины в городе я не ждал – и все же навострил уши. На нашей улице что-то происходило – что-то необычное. Решетка сада была далеко, но слух остался одним из немногих каналов связи с миром, на которые я не мог пожаловаться, и сейчас он донес до меня крики.
– Наверное, прохожие увидели Гарольда. Он как-то… странно выглядел, – пробормотал я. – По-моему, даже более странно, чем я. Нужно пойти посмотреть.
– Вы идите, а я приберусь в лаборатории, – быстро ответил Бен.
– Бен.
– Ладно, иду.
Когда мы вышли за ворота, на улице было довольно пусто, но те, кто на ней все же оказался, испытывали сильные чувства. Один мужчина бежал по улице, словно за ним гонятся, две женщины, рыдая, выскочили из ворот соседнего особняка, оступились на мостовой и упали, хватаясь друг за друга так крепко, что никак не могли подняться. Я подошел к ним.
– Разрешите помочь, – галантно сказал я, поскольку одеты они были как настоящие дамы.
– Там наша бабушка! – всхлипнула одна из женщин. – Она…
– Умерла? – испугался я.
– Наоборот!
Они смогли подняться без моей помощи и помчались прочь, не выпуская друг друга. Я поднял глаза. Через небольшой аккуратный сад соседнего особняка босиком шагала старушка. Ее походка сразу напомнила мне то, как Гарольд шел через лужайку: неподвижно держа все тело, передвигая ноги, как деревяшки, и глядя не по сторонам, а в какую-то точку вдалеке.
Я сложил в уме походку старушки, безумные вопли женщин и их ответ на мой вопрос – и похолодел.
– Она… Она что, умерла и восстала? – прошептал я, похоже, сообразив это быстрее своих спутников.
– С ума сойти, – выдохнула Молли.
– Это научный прорыв! – с неуместным энтузиазмом сказал Бен.
На нашей улице все затихло, но издалека ветер доносил слабые отголоски криков, едва различимые, словно шепот. Что-то творилось во всем квартале, а возможно, и во всем городе. У меня упало сердце. Я почти не сомневался: причина у криков везде одна и та же.
– Что мы наделали, – пробормотал я. – Бен, твой… Твой эксперимент, похоже, был чересчур успешным.
Бен подавленным не выглядел. Он смотрел на старушку, которая все тем же сомнамбулическим шагом выбралась за ворота и остановилась в нерешительности. Она выглядела ужасно бледной, глаза смотрели сонно, но мы втроем, пожалуй, были единственными людьми на свете, которые при виде нее не испытали желания сбежать. Бен подобрался к ней, как лев к добыче.
– Добрый вечер, – сказал он. – Как бы вы описали свое состояние?
Старушка моргнула, будто изо всех сил пыталась расслышать голос, доносящийся с далекого расстояния. Ничего у нее не получилось, и она пошла дальше, видимо, сама не зная куда. Но за то время, что она стояла, Бен с бесстрашностью ученого ее осмотрел: прижал пальцы к шее, заглянул в глаза и даже в приоткрытый рот.
– Пульс – тридцать ударов в минуту, – сказал он, когда она побрела вдаль. – Прямо как у тебя. Очень интересно! Похоже, то, что вернуло тебя, вернуло и ее. И скорее всего, того ужасного человека. Хм.
Глаза за стеклышками пенсне оживленно заблестели. Бен был немного в ужасе, но больше в восторге. Я осуждающе уставился на него, ожидая раскаяния или хотя бы неловкости, но не на того напал.
– «Очень интересно»? – не выдержал я. – Интересно?! Бен! Мертвая старушка восстала! Гарольд восстал! И по-моему… – Я тревожно огляделся, прислушиваясь к далеким звукам, – они не единственные. И ты вот это называешь словом «интересно»?!
– Безусловно! Сам вдумайся! Камень, прижатый к груди нашей общей знакомой, оживил ее полностью, как и должен был по легенде. – Он вцепился мне в плечи, взбудораженно тараторя, как ребенок, рассказывающий о потрясающей новой игрушке. – Но мне удалось закрепить камень на самом конце провода, обмотав вокруг него проволоку с высочайшей электропроводимостью. Сила тока, похоже, многократно усилила свойства камня. Да еще новый генератор Майкла, который ты принес мне, – он совершенен! В несколько раз более мощный, чем прошлый! Эта непонятная… – м-м… назовем ее пока магией, за неимением лучшего слова, – магия сплелась с мощью науки. – Он переплел пальцы обеих рук. – И вызвала вспышку невероятной силы! Но почему ты в порядке, а остальные так странно себя ведут?
– Потому что в провод ты вставил только камень жизни, – прошептал я.
– Да, это так. Я пытался для верности вставить все три, но не получилось их закрепить.
– Камень дал мне немного жизни, а душа и разум были и так при мне. А старушке и Гарольду он дал просто немного жизни, они ведь были по-настоящему мертвы.
Бен крепко задумался, а я тем временем огляделся, вспомнив про Молли. Она, как выяснилось, не очень-то интересовалась происходящим. Стояла рядом и с широкой улыбкой ощупывала свои руки, лицо и волосы. Похоже, осязание к ней вернулось. Закончив изучать себя, она начала трогать забор, мостовую, ткань своей одежды, – в общем, выглядела бы городской сумасшедшей, если бы в городе сейчас не происходили вещи куда безумнее.
– Джонни, я понял! – воскликнул Бен. – Ты прав: в сказке Мерлин вернул парню жизнь первым камнем, и тот очнулся вот таким, как эта старушка. Мне нужно просто запустить машину снова, но с другими камнями, и тогда к восставшим вернутся душа и разум. Гениально!
Он бросился обратно в наш сад. Я отправился за ним, а Молли, продолжая дотрагиваться до всех поверхностей, – за мной. Когда я зашел в сарай, Бен лихорадочно раскручивал ручку генератора. К проводу был примотан камень – видимо, уже другой. Бен приложил край провода к железному столу. Никакой вспышки не последовало. Он попытался вместо стола использовать мешок, деревяшку и даже ботинок. Результат все тот же.
– Хм. Видимо, ее тело сработало как проводник, – забормотал Бен. – Но ты все-таки иди проверь, как там на улице, – вдруг все уже исправилось, просто в этот раз без световых эффектов?
Я пошел обратно. Ходить было не так тяжело, как в последние сутки, но я с ужасом понял, что в моей походке появилось что-то схожее с неуклюжими деревянными шагами старушки и Гарольда, – видимо, из-за слишком медленного пульса мозг не успевал как следует управлять ногами. Нет, нет, я не буду об этом думать.
