«Ну вот это явное преувеличение!» – мысленно возмутился я, а вслух сказал:
– Да, призраки, они такие. А мистер Вернон еще и при жизни был немного безумный, так что с его призраком я бы не связывался.
– Сэр, мы будем лучшими слугами, каких видел этот дом, – страстно сказал отец мальчика. – А уж как мы на земле любим работать! К весне и дом, и сад засияют, не сомневайтесь. Работы тут – непочатый край.
Я важно кивнул. Они выглядели счастливыми, и мне это было приятно. Я зашел в гостиную, где Молли и леди Бланш о чем-то беседовали, держась за руки.
– Леди, вы меня узнаете? – спросил я, наклонившись к ней.
Кажется, без камня ей стало лучше, взгляд немного прояснился, хотя, может быть, я просто очень хотел в это верить. Она задумчиво нахмурилась, разглядывая меня. И правда, кто я? Сама Смерть, ее дорогой друг Джереми Гленгалл или просто какой-то парень, являющийся к ней уже в который раз? Похоже, определиться она не смогла, и я решил считать это хорошим знаком.
– Я привел вам слуг. Они за вами присмотрят. Не бойтесь их, они добрые люди и не нанесут вам вреда.
– Правда?
– Конечно. Их прислал Джереми.
Она заулыбалась шире, а я с ней мысленно попрощался. Мало ли что случится в Ирландии и сколько времени мне осталось.
– Мой дорогой друг Джереми? Как у него дела?
– Очень, очень хорошо, – заверил я и собирался поцеловать ей руку, но быстро передумал – вдруг она испугается моих холодных губ? – и просто поклонился.
– Благодарю вас, юноша, – прошептала она.
Юноша. Хм! Это прогресс. Я улыбнулся и сделал Молли знак, что мы уходим. Она с готовностью пошла за мной, помахав остальным на прощание.
– В добрый путь, дитя! – проговорила леди Бланш ей вслед.
Ее напутствие меня тронуло – оно было подобно добрым чарам, призванным защитить нас в пути.
Дети уже облепили подбежавшую к ним таксу, гладили ее и восхищенно таращились, а та неистово махала хвостом – похоже, она была в восторге, что впервые в своей длинной жизни дождалась детской компании. Но мне вслед такса посмотрела весьма многозначительно, давая понять, что все еще присматривает за мной неодобрительным оком, но лаять и преследовать меня ей лень. Я усмехнулся и помахал ей на прощание.
– Эйдан, у меня еще одно дело, – сказал я вознице, остановившись рядом с ним. – Сможешь отвезти меня и подождать? А после подбросишь домой, и я отпущу тебя.
– К вашим услугам, сэр, – кивнул он, продолжая восхищенно разглядывать комнату.
Когда мы вышли, я посмотрел в сторону дома Гарольда. Интересно, он вернулся к себе или так и бродит по городу? Разошлись ли его гости? Что подумали слуги о его исчезновении? Как ни странно, я понял, что все это меня не очень-то волнует. Я без сожалений повернулся спиной к улице, ведущей к роскошному дому великолепного графа Ньютауна, и забрался в телегу. Молли запрыгнула вслед за мной.
Эйдан домчал нас до кладбища Сент-Николас. Молли ничего не сказала, когда я велел Эйдану туда ехать, – похоже, ей так нравилось быть живой, что она готова была отправиться куда угодно.
Выбравшись из экипажа, я прямиком пошел к могиле матери – дорогу я помнил с детства. Теперь вокруг теснилось шесть новых надгробий: пять могильных плит слуг и одна – отца. Все могилы были прибраны и украшены цветами, пусть и увядшими. Я сразу понял, кто навел здесь порядок: наши старые слуги, когда хоронили мистера Маккеллана.
Его могила была совсем свежей и самой скромной из всех. Мне стало стыдно. Кем надо быть, чтобы пожалеть денег на последний приют старику!
– Прости, – неловко пробормотал я. – Я был козлом. Мне очень жаль.
В тот последний день старик сказал мне: «Будьте таким, какой вы есть, и вас полюбят». Тогда я пропустил это мимо ушей, но старик, похоже, не зря жил так долго и кое-что понимал. Наверное, это действительно самое приятное, что есть в жизни: нравиться кому-то, даже зная, что ты не так уж хорош. Я покосился на Молли. Она бродила между плит, разглядывая узоры на них, и убирала с могил мусор, который принес ветер: сухие листья, обломки веток. Я улыбнулся.
Мертвые мирно спали в своих могилах, и никогда еще я не чувствовал такой нежности к тем, кто упокоился, с достоинством завершив свой земной путь. Ветер шевелил голые ветки деревьев, по серому небу быстро летели облака, и на душе у меня был покой. Нужно будет похлопотать, чтобы здесь купили еще одно место. Я знал, что однажды займу его. Оставался лишь один вопрос: как скоро это случится?
Я похлопал по могильному камню.
– Спи спокойно, Маккеллан, – сказал я, поднимаясь на ноги. Осталось только поговорить с родителями – и можно ехать. – Спасибо за все.
Я боялся, что Бен все-таки сбежал, но разговор с Майклом оказал на него прямо-таки волшебное действие, и он сделал то, чего, похоже, не делал еще никогда: прибрался. Лодочный сарай снова выглядел как обычный сарай. Мусор и осколки были аккуратно сметены в угол, железный стол стоял у стены, чудесной машины было не видно, зато около двери теснились чем-то наполненные мешки и ящики.
– А, ты тут. Неси это на улицу или ее заставь, – проворчал Бен. – Я все надежно упаковал.
– Это что? – спросил я.
– Части моего аппарата. Генератор, провода, фонарь, запасные детали для них, запасы раствора, иголок, емкостей и…
– Бен. Мы не можем везти все это с собой.
– Почему?! А что, если ты сломаешься? Как я тебя починю?
Трудно сказать, какое чувство в эту секунду было во мне сильнее: неловкость при слове «сломаешься», будто я один из его аппаратов, или умиление, что Бен обо мне беспокоится.
– Бен, у нас не будет слона, чтобы это тащить.
– Можем кого-нибудь нанять.
– Объяснять ему цель нашей поездки будешь ты. Просто предупреждаю: все, что возьмешь, понесешь сам.
– Ирландка пусть несет, она как ломовая лошадь.
– Хорошо, вы разделите эту ношу. Но если ты хочешь, чтобы мы вообще сдвинулись с места, бери только самое нужное.
– Ладно, ладно, – пробурчал Бен, и я его оставил.
Я был уверен, что справлюсь со сборами куда лучше его, но, все уложив, обнаружил, что набралось три больших саквояжа.
– Это что? – спросила Молли, заглянув в комнату. – Зачем вам столько скарба?
– Там одежда. Мой гардероб. Я же не могу не переодеваться.
– Да вы же не потеете.
Я сурово посмотрел на нее.
– Я граф и не могу все время ходить в одном наряде.
– Да вы же мертвый! – уперлась Молли, как будто заранее подозревала, что нести все это придется ей.
– Я мертвый щеголь. А где твои вещи?
– Нету их у меня, я только припасов взяла, остатки тех, что на утро купила. Вот это платье, что на мне, очень даже крепкое, а уж дома мне дадут одежду. И ботинки вашей матушки, во, видали? – Она подобрала юбку и продемонстрировала мне ногу. – Отличные.
