— Понтилат?
— Да. Валентини. В родовом гнезде всегда должен находиться представитель рода.
Пусть даже он последний из этого рода.
Анна-Мария поежилась. Отец, она и Валентини — вот все те, кто еще имел возможность продолжить древнейший род, восходящий к первым королям. Участь остальных Понтилатов была незавидна. Кто-то пропал без вести, кого-то скосила неизлечимая болезнь, а кому-то лекари поставили один из самых страшных диагнозов для представителя знати — бесплодие.
* * *
Солнце медленно заходило за горизонт, когда экипаж пересек границу владений Понтилатов. Голова Анны-Марии покоилась на плече верного ведьмака, голова Эмильена — на плече раздраженного таким положением дел Марло.
А мысли Азусы были далеко отсюда. Если говорить точнее, то во дворце.
Отчего Дориан не проводил обожаемую им графиню и не попрощался с братом? Еще совсем недавно улыбка на лице светловолосого наследника сияла светом тысячи солнц, но встретившись с принцем накануне, некромант остался крайне удивленным его отрешенностью, мрачностью и чем-то таким, от чего мурашки пробежали по телу. Брачный ли это договор так расстроил брата? А если да, то что же задумал Дориан и как это связано с его сегодняшним отсутствием?
— Что насчет проклятья? — выудил его из раздумий голос рыжего одноклассника. — Есть изменения?
— Есть, — кивнул бастард, скосив взгляд на шляпку графини, уткнувшуюся ему в щеку. — Три камня из семи.
— Три? — скептически переспросил Марло, хлопая глазами.
— Всё именно так, как я и предполагал. Совершая благое дело, Анна-Мария обзаводится новым камнем на печати проклятья. Первый — за прощение служанки, второй — за избавление Эмильена от действия любовного зелья, третий — за помощь с приготовлением ужина на кухне.
— Почему мы не можем сообщить ей об этом, чтобы дело пошло быстрее?
— Потому что она должна совершать эти дела от чистого сердца, если до тебя всё еще не дошло, — буркнул Азуса в ответ, приподняв густую бровь. — Если узнает о сути, то ни о каком чистом сердце речи не пойдет.
Что касалось ведьмы или ведьмака, наложившего проклятье, то в этом деле некроманты не преуспели. Даже облазив весь дворец вдоль и поперек, брюнет так и не наткнулся на информацию о проживающих там носителях ведьмачьих сил. А ведьма, с которой Анна-Мария встретилась лично, казалось, провалилась сквозь землю. Ни следа, ни зацепки.
Кто же попал под действие проклятья графини? Весь дворец. От высокородной знати до самого паршивого слуги. Все те, кто могли контактировать с Анной-Марией в последние дни ее жизни, источали яд от одного только упоминания о госпоже Понтилат. Но нашлось и исключение из правил. И этим исключением был Дориан. Лишь он один питал к девушке самые теплые чувства. Почему? Возможно ли, что в проклятье ему отведена особая роль? Но какая?
Чем больше информации поступало Азусе, тем больше вопросов она оставляла. Пролить свет на ситуацию могли только предсмертные воспоминания Анны-Марии, а здесь уже всё зависело от сообразительности Эмильена. Если он не сумеет выловить необходимые фрагменты памяти, то никто не узнает, чьих же это рук дело. И не повторится ли это вновь.
Заглянув в окошко, некромант запоздало осознал, что маршрут изменился. Еще с детства парень помнил, что к поместью Понтилатов ведет иная дорога — левая развилка на первом перекрестке.
Кучер свернул направо.
— Эй! — Осторожно отодвинув графиню от себя, Азуса привстал со своего места, приблизился к окошку, разделявшему кузов и место кучера на козлах и постучал по стеклу костяшками пальцев. — Мы свернули не туда. Поместье в другой стороне. Поворачивай.
— Никак не могу, милорд, — не оборачиваясь, мотнул головой усатый мужичок. — Тама всё ужо завалено, а энто объезд. Токмо к поздней ночи доберемси.
— Объезд, говоришь… — задумчиво протянул парень, и взгляд его зацепился за пошарпанные ножны на поясе кучера.
С каких пор слугам начали выдавать оружие? По крайней мере, пять лет назад это было бы неслыханным делом. Уж не по душу ли госпожи Понтилат мужик решил изменить маршрут?
Но не успел Азуса обдумать свои дальнейшие действия, как экипаж сильно тряхнуло. Карета резко встала. Уснувшие пассажиры распахнули глаза, Марло ойкнул и чертыхнулся, а бастард едва удержал равновесие, ухватившись за выступы под потолком.
— Что… что случилось? — встрепенулась сонная Анна-Мария, поправляя съехавшую шляпку и подозрительно оглядываясь по сторонам.
Кучер выругался еще более эмоционально, чем рыжий, бросил поводья, спрыгнул с козел и побежал изучать возникшие неполадки. Азуса последовал за ним. Не стоило оставлять вооруженного человека без внимания.
— Сидите здесь, — предупредил он девушку, приложив палец к губам и хлопнув дверцей. — И не высовывайтесь, — добавил он, уже заглядывая в закрытое окошко.
Прохладный взгляд и надутые губки знатной особы говорили о том, что такое положение дел ее нисколько не устраивает. Пускай. Хоть на эшафот прикажет пойти, но кинжал из ножен на поясе кучера ведьмак вытащить не позволит.
— Колесо, милорд, — сразу поведал ему мужчина, как только некромант обошел экипаж и по скользкой чавкающей грязи подошел к усевшемуся на карачки слуге. — В яму угодило и сразу в щепу. Запасное ставить нужно, да токмо темно, хоть глаз выколи.
— Давай сюда запасное, — безапелляционно потребовал Азуса.
— Ох, милорд, я и запамятовал, ёсть ли оно вообще… Поди, не усмотрел. Сердешно прошу простить, наказать можете тоже, да только…
— Значит, про запасное колесо ты забыл, а про кинжал на поясе помнил до последнего.
Будто молнией пораженный, кучер отшатнулся назад, поскользнулся на грязной жиже под ногами и плюхнулся пятой точкой в дорожное месиво.
Тяжелый раскат грома оглушил окрестности, а яркая вспышка осветила потемневшее от гнева лицо ведьмака.
— Кто послал? — интонация Азусы изменилась до неузнаваемости. Низкий рычащий голос заставил слугу отползти еще на несколько метров назад и судорожно сглотнуть подступившую к самому горлу тошноту. — Отвечай, кто послал!
— Дык… энто… свои же… Она ж нам столько горестей принесла, вы б знали, милорд, как руки чешутся удавить змею энту подколодную. Право слово, так и чешутся, так и чешутся…
— Что же она вам сделала?
— Дык энто… она ж… она ж…
— Что? Что?! Что она сделала?!
Вены на шее ведьмака раздулись, ноздри затрепетали. Впервые гнев овладел им настолько, что дышать было трудно. Едва сдерживаясь от того, чтобы не всадить кинжал в пошарпанных ножнах мужику в живот, парень всё-таки терпеливо ждал. Ждал, чтобы услышать вменяемый ответ, расставивший бы все точки.
— Не помню, милорд! — отчаянно взвыл слуга. — Всё как в тумане! Как в тумане, милорд!
Крупные дождевые капли забарабанили по его бледному лицу, а очередная яркая вспышка осветила искаженное слепой яростью лицо Азусы.
