Тело Эмильена, укрытое покрывалом, полусидело подле Марло. Изначально создавалось стойкое ощущение того, что он является четвертым пассажиром экипажа, но взглянешь на белоснежное лицо с темными кругами под глазами, тронешь пальцы ледяной руки и сомнений не останется. Труп. Прекрасный, но труп.
Однако когда пришло время попрощаться с ним и передать родителям, Анна-Мария приказала ехать дальше, не останавливаясь.
— Почему мы?.. — спросил рыжий некромант, выглядывая в окошко и наблюдая за тем, как маленькая хижина семьи Эмильена пропадает из зоны видимости.
— Потому что, — перебила его брюнетка, — я понимаю, что они не смогут обеспечить ему хорошие похороны. И раз уж он погиб, защищая меня, то и проводить его следует со всеми почестями.
— Энн-Мэй самая великодушная женщина… — одухотворенно прошептал до сих пор связанный по рукам Дориан, потеревшись взъерошенной макушкой о щеку молодой графини.
К сожалению, акт проявления такой милости и щедрости по отношению к безродному усопшему, проклятье Анны-Марии не рассеял. Азуса лично, втихаря проверил это, скользнув рукой под левую лопатку девушки и анализируя текущую ситуацию. Шесть камней из семи. Последние два, как он догадался еще будучи в поместье Понтилатов, из-за деревенщины Марло, которого знатная особа соблаговолила назвать по имени, и искреннего признания. Да, того самого, во время которого Азуса поступил как идиот.
Оставался последний. Возможно, получить его нужно за какое-нибудь определенное действие? Но какое именно? Это пока что было загадкой.
* * *
К дворцу экипаж графини Понтилат подъехал ранним утром. Дворец только начинал оживать, когда его тяжелые двери распахнулись и пропустили гостей в колыбель интриг, заговоров и очаг возгорания проклятья.
— Анна-Мария! — двери в парадный зал распахнулись практически одновременно с входными. — Ваше высочество?.. Что они с вами?..
— Отец собственной персоной, — медово-приторно протянула брюнетка, подбоченившись и выкатив грудь колесом. — А я тут как раз задавалась вопросом, каким образом ты столько лет скрывал свою ведьмачью природу? Перед королем-то особо не поколдуешь.
Говард гневно прищурился.
— Так я угадала? — наигранно воскликнула девушка, дотронувшись кончиками пальцев до нижней губы. — То-то убила столько времени на разглядывание портретов в коридоре. Ты испортил род Понтилатов, ведьмак. Где моя матушка, достойная дочь своего рода, тебя откопала?
— Энн-Мэй, — наклонился Азуса к ее уху, краем глаза поглядывая на раскрасневшегося графа. — У нас был немного другой план…
— Просто как вспомню, аж бесит, — процедила та сквозь зубы, скользнув взглядом по зализанным назад черно-белым волосам отца. Это не седина. Это унаследованные от его матери белые волосы ведьм хлада, которые передались и Анне-Марии вместе с силами. Уж Эмильен точно врать не стал бы. — Мне нужно поговорить с Его величеством, — вернула она прежнюю хладнокровную интонацию. — Я знаю, кто убил Элоизу. А еще вспомнила, кто отправил на тот свет меня.
Брови мужчины медленно поползли на лоб.
Интересно, изменится ли его отношение к дочери, как только проклятье спадет? А может, это его искреннее отношение к ней?
— Я бы хотела, чтобы и король Феолан, и королева Райнона, и гости, и придворные слуги… все собрались в парадном зале. Даже если после сказанного мной, меня саму отправят на эшафот, то так тому и быть. Однако ты, ведьмак, тоже будешь к этому причастен.
* * *
Интерес Его величества к словам опальной графини, на удивление, пересилил неприязнь. Убийство маркизы Хайдегер и королевского лекаря Ренуара, «похищение» принца Дориана… столько событий произошло за столь краткий период времени. Неужели, Анна-Мария сумеет пролить на них свет?
Этим вопросом и задался Феолан Готтьер, важно усевшийся на троне с супругой по правую руку, но потребовавший немедленно освободить его дражайшего сына.
— Боюсь, это пока что не представляется возможным, — спокойно выдерживая его тяжелый взгляд, ответила графиня.
Слуги и важные гости дворца зароптали позади, а кто-то явно высказывал свое недовольство решением черно-белой ведьмы. Иначе ее и воспринимать при дворе не хотели. Ведь с каждым днем проклятье всё сильнее укоренялось в их душах, заставляя людей сочинять всё новые и новые причины ненавидеть Анну-Марию всем сердцем. Двигаться, думать по сценарию «Принцессы-грязнавки», сами о том не догадываясь.
— Но после того, что я скажу, ситуация в этом зале может кардинально измениться, — добавила девушка, пускаясь во все тяжкие. Ведь короли не любят давать могущественную власть тем, кому под силу менять. Особенно, если испытывают к таким личностям неприязнь. Однако графиня Понтилат сейчас была безжалостна, как никогда. — Элоизу Хайдегер убил Дориан Готтьер.
Анна-Мария предугадала реакцию и Его величества, и Ее величества, и отца, и всех собравшихся в парадном зале.
— Неслыханное дело!
— Да как ты, мерзавка, можешь наговаривать на Его высочество?!
— Сжечь ведьму! Сжечь!
— Своими беспочвенными обвинениями ты сама копаешь себе могилу, — скрежеща зубами, угрожающе подметил Феолан.
— Могилу мне вырыли и до этого, — с улыбкой парировала брюнетка. — К слову, в этом деле преуспели слуги.
С этими словами она резко обернулась назад, всем корпусом. Обвела внимательным взглядом скучковавшихся позади людей, на некоторых задерживаясь и щурясь.
Нет, некроманты не решили проблему предсмертной амнезии. Свои последние минуты Анна-Мария всё еще не помнит. Но если точно следовать сценарию прочитанной ею книги, именно тридцать слуг вонзили в ее тело нож. Как описывалось в романе, каждый по одному разу. А подмешанное в любимый чай с бергамотом сильнодействующее снотворное, помогло им осуществить задуманное.
Возможно, хорошо, что она не помнит эти минуты. Вполне вероятно, они были наполнены агонией, сожалением и невыносимой болью. Как долго она корила себя за свое поведение, и как скоро была за него наказана. В ту же ночь. Безжалостно, беспощадно.
— Я прощаю вас, — сорвалось с ее губ. — Я прощаю вас. Всех до единого.
Шепотки в толпе прекратились. Вместо этого в ход пошли активные переглядывания между собой. Непонимание отражалось на испуганных лицах.
— Я, действительно, всю жизнь была невыносимой госпожой для вас, — продолжила графиня, а лицо ее выражало в этот момент настолько искреннюю скорбь, что сник даже Дориан. — Я знала, что слова мои могут ранить, а проклятья стать реальностью. И одно из них стало реальностью даже для меня самой. Я так боялась, что когда-нибудь мне причинят боль, что избегала ее самыми ужасными способами. Закрыла свое сердце от всего мира, от каждого из вас. И потому… и потому прощаю вас за то, что вы сделали.
— Как?!.. — рассвирепел было Дориан, но ему тут же прилетел смачный подзатыльник от Марло.
