— Что это было? — с брезгливым испугом осведомилась я. Полицейский улыбнулся.
— Шпрутс, — ответил он. — Вкусные, заразы!
Я решила не уточнять, откуда они берутся.
Вторая улица состояла из белых изящных домиков, на каждом из которых красовалась золотистая вывеска. Библиотека, музыкальный магазин, игрушки, книги — Вторая улица была очень интеллигентным местом. Я прошла почти до конца, прежде чем увидела вывеску с надписью «Антиквариат Абрукко» и толкнула белую дверь.
Антикварный магазин был похож на сказочную пещеру. Чего здесь только не было! Пестрые ковры, смуглая глиняная посуда, расписанная цветочными узорами, книги за стеклами шкафов, портреты, люди на которых, казалось, двигались и смотрели на покупателей — я даже растерялась, не зная, куда смотреть и где искать браслеты.
Да и как искать? Или мне должно было подсказать чутье? Рено еще раз хотел убедиться в том, что я волшебница?
— Что угодно миледи? — спросили откуда-то снизу. Я посмотрела вправо и увидела крошечного человечка, настоящего гнома, который смотрел на меня с выжидательным интересом. Темно-синий костюм превращал его в тень, которая готова была раствориться в здешней таинственной обстановке. «Клод Абрукко», — прочла я на золотистой броши, прикрепленной к его груди.
— Здравствуйте, милорд, — улыбнулась я. — У вас есть браслеты?
Абрукко улыбнулся в ответ.
— Разумеется, миледи. Пойдемте, я покажу.
Мы прошли мимо высоких ваз, которые наверняка бы понравились Морису, обошли скелет того, что могло быть птеродактилем размером с крупную собаку, миновали стойки с россыпями полудрагоценных камней и пришли к витрине с украшениями. Абрукко позвенел ключами и осторожно извлек подставку с браслетами.
— Вот, прошу. Самый старый — из эпохи Виньянти, вот этот, — Абрукко указал на тонкий браслет с мелкими изумрудами. — Этот работы Мельера, а этот с виду простенький, но подлинная шентбенская эмаль.
— А можно примерить? — спросила я, еще не зная, что именно должна почувствовать. Абрукко кивнул.
— Да, разумеется.
Первые два браслета были просто кусками металла. Как я ни вслушивалась в свои чувства, ничего не могла уловить. Третий, переплетение серебряных колечек, был очень красив и напомнил мне тот, который я когда-то носила в студенчестве. А вот четвертый…
Золотой. Тонкий. Темная россыпь рубинов казалась каплями запекшейся крови. Браслет был красив, но один взгляд на него вызывал тревогу. Я надела его на левую руку и…
Меня словно ударило. Антикварный магазин соскользнул куда-то в сторону, размылся акварельными пятнами, и я увидела берег моря, вечер, полный всех оттенков сиреневого и розового, и смуглую девушку в белом платье, которая стояла почти у воды. Черноволосый парень бежал к ней по песку, и я удивленно узнала Мориса.
В нем не было ничего от преступника и отпетого негодяя. Это был светлый человек с чистой душой, который любил, был любим и был счастлив своей любовью.
Что с ним случилось? Как он стал тем, кем стал?
Видение растаяло так же неожиданно, как и нахлынуло на меня. Я оперлась о витрину, пытаясь выровнять дыхание. В глазах Абрукко плескался ужас. То ли маленький продавец хотел броситься вон, то ли думал, не стоит ли мне помочь.
— Миледи волшебница? — испуганно спросил он. Кажется, ему подумалось, будто я собралась отбирать браслет силой.
— Да, — кивнула я, выпрямилась и дотронулась до браслета на запястье. Ничего. Он уже показал мне все, что счел нужным. — Сколько он стоит?
Абрукко словно бы стал немного выше: беседа перешла в деловую плоскость, и страх отпустил его.
— Тысячу орлов, миледи, — с достоинством сказал он, и я вынула чек.
Глава 9
Чем ближе экипаж подъезжал к особняку Мориса, тем быстрее билось мое сердце. Я прекрасно понимала, что Генриху не сделают ничего плохого. Мы оба нужны были Морису живыми и здоровыми. Я — для того, чтобы работать, Генрих — для моей покорности. Но душа дрожала и звенела так, словно с Генрихом уже случилась беда.
Окна на втором этаже были открыты. Высунувшись в одно из них, Генрих старательно выбивал какую-то тряпку — должно быть, ту, которой протирал книжные полки. Увидев его, я едва не рассмеялась от облегчения, и замахала ему рукой.
— Милли! — воскликнул он, и стало ясно, что все это время Генрих места себе не находил. — Слава Богу, ты жива!
— А что со мной могло случиться? — стараясь говорить как можно беспечнее, спросила я с улыбкой. — Все в полном порядке. Морис здесь?
— Кажется, да, — ответил Генрих. Он по-прежнему улыбался, но его лицо сделалось серьезным. — Ты нашла, чем его порадовать?
— Нашла, — сказала я и быстрым шагом двинулась к дому.
Морис был в кабинете: увидев его обстановку, я подумала, что это пристанище ученого или книжного червя, а не короля преступности. Сколько здесь было книг, записей, географических карт, свернутых в трубки! Даже глобус был. Морис правильно оценил выражение моего лица, потому что улыбнулся и поинтересовался:
— Впечатляет?
— Раньше я такое видела только в музеях, — призналась я. Морис понимающе кивнул. Было видно, что он погрузился в воспоминания, и они были хорошими и светлыми.
— Я учился в Королевском университете Фаринта. По специальности биолог, — со сдержанной гордостью признался он. Я посмотрела на него с удивленным уважением.
— Это видно по вашему саду и пионам, — сказала я. Лицо Мориса дрогнуло: он возвращался из прошлого, где был ученым и исследователем, а не преступником.
— Вам удалось что-то узнать? — осведомился он.
Мне казалось, что я готовлюсь к прыжку в холодную воду.
— Я отцепила одну из нитей вашей ауры, чтобы найти того, кто мог устроить взрыв, — ответила я. Морис вопросительно поднял левую бровь, и я поспешила его заверить: — Это совершенно безопасно, будьте уверены. Так вот, эта нить изрядно покружила меня по острову, а потом привела в антикварный магазин. И там я нашла вот это.
Я протянула Морису белый мешочек с золотой печатью Абрукко. Он пожал плечами, растянул тесемки, и браслет выпал на его ладонь.
Морис окаменел.
Он действительно оглох и онемел. Весь его мир рухнул в эту минуту — остался только браслет на его ладони и девушка, которая шла по краю моря. Подол белого платья намок. Босые ступни были в песке.
Девушка улыбалась.
Мне стало страшно. Может, я не смогу выйти из этого кабинета.
— Знаете, что это? — спросил Морис так, словно не нуждался в моем ответе. Кажется, он впервые в жизни с кем-то захотел поговорить. Поделиться той бедой, которая все это время стояла у него за плечами.
— Не знаю, — негромко ответила я. Мне не хотелось спугнуть ту откровенность, которая могла бы помочь всем нам.
