Богачи тоже экономили: модные и красивые пуговицы они выставляли напоказ, а на нижнем белье использовали костяные. Джентльмены застегивали и расстегивали свои одежды сами, а вот леди, наряды которых бывали покрыты пуговичками и петельками почти целиком, имели одну или нескольких помощниц, которые занимались этим трудоемким делом. Именно в то время пуговицы на женской одежде перекочевали на другую сторону: служанки были в основном правшами, и так им было легче выполнять свои обязанности.
Шли годы и столетия, умирали люди, истлевала одежда – и простая, и изысканная. А пуговицы сохранились. Эти скромные кружочки, которые находят в местах археологических раскопок, ведут летопись ушедшей моды и материальной культуры. Может быть, застежки-молнии и липучки при всей своей шумности окажутся не менее устойчивыми и ценными для историков, однако костяные пуговицы беззвучно сопровождают историю человечества гораздо дольше.
Неизвестно, обогатился ли кто-то из средневековых пуговичников, но состоятельные люди тогда точно были, поскольку сложился большой рынок шкатулок – маленьких коробочек для драгоценностей. Их часто дарили на помолвку – девушки хранили там украшения, любовные письма и прочие милые сердцу вещицы.
Предприимчивый флорентийский торговец и дипломат по имени Бальдассаре дельи Эмбриаки воспользовался открывшимися возможностями. Чтобы удовлетворить запросы королевских дворов и знати Европы, тяготевших к роскоши, он начал выпускать шестигранные и прямоугольные коробочки, изысканно украшенные резьбой по кости. Конечно, аристократы предпочитали слоновую кость, но не всегда могли себе ее позволить. (Слоны вздохнули с облегчением – правда, ненадолго.)
Ремесленники Эмбриаки вырезали на прямоугольных участках костей, обычно конских и бычьих, барельефные изображения – библейские и мифологические сюжеты, сцены из средневековых романов. Потом резьбу окружали сложными рамками, инкрустированными деревом, рогом и костью. Мастерская Эмбриаки также изготавливала домашние алтари, а состоятельные меценаты заказали даже несколько роскошных алтарей для монастырей. Объем работы и количество мелких деталей восхищают, особенно с учетом того, что все делалось вручную.
Эта шкатулка, украшенная пластинами с резьбой по кости, – одна из многих, сделанных в мастерской Бальдассаре дельи Эмбриаки около 1400 года
Музей искусств округа Лос-Анджелес
Впоследствии Эмбриаки перенес мастерскую в Венецию и передал дела двум своим сыновьям. Производство шкатулок продолжалось около шестидесяти лет, пик деятельности пришелся на рубеж XIV–XV веков. Судя по числу предметов, которые я встречал в музеях, на Google Images и Pinterest, мастерская изготовила сотни, если не тысячи, этих предметов роскоши.
По целому ряду причин продукцию Эмбриаки невозможно точно датировать и даже однозначно отличить от изделий его конкурентов. Историки искусства и коллекционеры ломают голову: над каждым предметом работал не один мастер, и проследить индивидуальный стиль и его развитие весьма непросто. Более того, Эмбриаки старался угодить любому клиенту, и мастерская выпускала изделия различного качества и стоимости, что также затрудняет любую попытку изучить, как усложнялись орнаменты и элементы. Эти алтари, шкатулки, доски для игры в шахматы и нарды хранятся во многих музеях изобразительного и декоративного искусства и периодически всплывают на престижных аукционах. Цены на них колеблются от нескольких тысяч до десятков тысяч долларов. Если у нового владельца после покупки подобного раритета остались какие-то деньги, я бы посоветовал положить их в костяную шкатулку.
Кроме шкатулок Эмбриаки в музеях и богатых домах по всему миру широко представлен тонкий костяной фарфор. Утонченность по определению подразумевает, что надо убрать все лишнее – это придает элегантность и стиль. В случае тарелок, блюдец и чашек надо еще буквально уменьшить толщину. Здесь-то и возникает проблема: посуда становится хрупкой, а если подать послеобеденный чай в чашках со сколами или если увесистый жареный поросенок сломает поднос, позора не избежать. В 1797 году выход нашел англичанин Джосайя Споуд II. Он довел до совершенства технологию производства фарфора, с которой экспериментировал его отец и другие предшественники. Главным ингредиентом стала костная зола, которая представляет собой кальций и соединения фосфора, остающиеся после того, как кость запекли в высокотемпературной печи при недостатке кислорода. Двенадцать частей костной золы, восемь частей «китайского камня» (близкого к граниту минерала) и семь частей фарфоровой глины, содержащей алюминий и кремний, – этот рецепт применяют и сегодня.
Новая технология позволила Споуду производить самую твердую фарфоровую посуду – тонкую и при этом довольно прочную и устойчивую к сколам. Дополнительным преимуществом была изысканная прозрачность костяного фарфора. Какая прекрасная судьба для бренных останков, взятых со скотобойни.
Пока Споуд обжигал свои изделия, Наполеон воевал. До того, как в 1815 году он потерпел окончательное поражение, в британском плену оказалось сто тысяч французов. Их почти не охраняли, и некоторые провели таким образом около десяти лет. До войны многие из них были мебельщиками, кузнецами, ткачами. Теперь, чтобы скоротать время, они начали таскать с тюремной кухни вываренные бараньи кости. Пленные французы очищали и отбеливали кости и мастерили замысловатые поделки. В базарный день эти безделушки можно было продать или поменять на свежий провиант в близлежащем городке. Англичане не возражали. Военнопленные делали костяные модели кораблей, украшали их кусочками золотой и серебряной фольги, шелка и черепашьего панциря – все это поставляли местные жители. У моделистов не было чертежей, они работали по памяти, немного фантазировали, и корабли получались почти идеальными и похожими на британские парусники тех времен. Некоторые модели имели подвижные детали, например выдвигающиеся пушки.
От красоты этих поделок просто захватывает дух. Они являются предметами вожделения коллекционеров и часто уходят на аукционах за десятки тысяч долларов. Крупнейшее собрание костяных моделей кораблей находится в Военно-морской академии США, достойная посещения экспозиция есть и в Морском музее Нормандских островов в Окснарде в Калифорнии.
В период Наполеоновских войн французские военнопленные-ремесленники организовали в Англии кустарное производство сложных моделей из вываренных костей и продавали свои поделки местным жителям. Корабли были сделаны по памяти, но отчасти являлись плодами воображения мастеров. Модели имеют много подвижных частей, в том числе выдвигающиеся пушки
Морской музей Нормандских островов в Окснарде, Калифорния, США © Bass Images, Thousand Oaks, CA
Еще французские пленные мастерили витиевато украшенную кукольную мебель с наборами посуды (наверняка из костяного фарфора), ящики для игр и домино, а также танцующие фигурки артистов с колесным приводом. По иронии судьбы, среди поделок были и рабочие модели гильотин – настоящая гильотина могла ждать пленных, если бы они вернулись на родину до поражения Наполеона. В конце войны многие французы предпочли не испытывать судьбу и остались в Англии, продолжив заниматься не слишком прибыльным производством костяных поделок.
