– Наверное, – ответил нотариус не слишком уверенно.
– Сие есть неопровержимое доказательство, что после смерти душа переходит в иное измерение. Наш дорогой Иона Денисович, как истинный ученый, предоставил нам доказательства!..
Нельзя сказать, что Клокоцкого сильно убедили выводы.
– Ну, ладно, если так, – пробормотал он.
Тут Прибытков вспомнил, что в редакции до сих пор присутствует посторонний, и захотел с ним попрощаться, чтобы обсудить с товарищем важнейшее открытие. Ванзаров и сам собрался уходить, только позвал с собой Клокоцкого.
Спустившись на улицу, на холод и ветер, Ванзаров обещал, что долго не задержит.
– Вы ведь были в приятельских отношениях с мадемуазель Крашевской? – спросил он. – На сеансах работали, так сказать, в связке: она – магнетизер, а вы – сенсетив. Ничего не путаю?
От ветра или вопроса нотариус вздрогнул.
– Я же не знал, какая она на самом деле… оказалась…
– Она сообщила, что некий Квицинский – сотрудник охранного отделения и по этой причине господин Прибытков отказал ему в членстве в вашем кружке?
– Да, Маргарита… То есть Волант… То есть Крашевская его раскусила. Видит человека насквозь. Электрическая женщина… Огромная сила в ней… Кто же знал, что так все кончится… Господин Ванзаров, позвольте вопрос?
Обычно чиновник сыска вопросы задавал сам и не терпел, когда его оружие обращалось против него.
– Хотите знать мое мнение о том, что случилось в «Ребусе» и у вас?
Нотариус только смущенно хмыкнул.
– Вы тоже считаете, что это Иона Денисович… шалит?
– Насколько сильна ваша вера в спиритизм? – последовал встречный вопрос.
– Ну, как вам сказать…
– Так и скажите: нотариусу надо поддерживать нужные знакомства, да и мадемуазель Крашевская была чрезвычайно соблазнительна.
Клокоцкий насупился.
– И что с того? Разве это преступление…
– Конечно нет. На свой вопрос ответьте сами, исходя из принципа: «по вере вашей и будет вам», – сказал Ванзаров и на прощание приподнял шляпу.
19
Офицерская, 28
Стоило Лебедеву с гостями появиться в приемном отделении сыскной полиции, как у чиновников нашлись неотложные дела. Кабинет Шереметьевского был заперт, начальник сыска, будто предчувствуя беду, отбыл в департамент полиции еще с час назад, так что Аполлон Григорьевич по-хозяйски собрал стулья и усадил Токарского с Погорельским у стола Ванзарова.
Его хозяин не заставил себя ждать. Появление Ванзарова было встречено громогласным криком: «А вот и он!» – от которого задрожали стекла. Сорвав с чиновника сыска пальто, Лебедев толчками подвел его к приезжей знаменитости и представил в таких красках, что Ванзарову захотелось хорошенько треснуть бесценного друга по затылку.
Внезапное желание он приструнил и занялся тем, что всегда делал при первом знакомстве: составил для себя мгновенный портрет. Портрет сообщал, что доктор Токарский имеет характер сдержанный, уравновешенный и скрытный. Избегает азартных игр, не жалует спиртные напитки, к людям относится как к объектам научного изучения. Избегает сильных чувств и волнений. Не женат, исключительно здоров.
Между тем, пока Лебедев расписывал научные достоинства доктора, Токарский рассматривал крепко сбитого чиновника сыска с пристальным интересом.
– Вы редкий тип, – наконец сказал он, будто поставил диагноз.
– Рядовой чиновник полиции, – скромно ответил Ванзаров, для себя сделав вывод, насколько непрост московская знаменитость.
– Не думаю… Позвольте проверить на вас вот это?
Из кармана сюртука Токарский достал толстое кольцо простого металла.
– Это что такое? Почему скрывали? – тут же вмешался Лебедев.
– Изобретение профессора Охровича: гипноскоп. По сути, кольцеобразный магнит. Надо надеть на палец, и прибор покажет, насколько вы можете быть подвержены гипнозу.
Ванзаров без страха предоставил мизинец. На другой палец кольцо не налезло бы. Токарский надел и стал наблюдать за реакцией.
– Что чувствуете?
– Ничего.
– Подергивания мышц не заметно… Покалывания кожи?
– Нет.
– Какие-то иные ощущения?
– Никаких.
Приложив незаметное усилие, Ванзаров заставил кольцо соскочить с пальца, чем вызвал нешуточное удивление доктора.
– Поразительно! – проговорил он в глубоком изумлении, подбирая гипноскоп с пола. – Никогда ничего подобного не видел…
А какие чудеса показывают некоторые умельцы за карточным столом, о которых потом рассказывают на допросе… Доктору хватило бы на диссертацию. Ванзаров не стал разоблачать фокус. Иногда лучше не знать. Наука еще не готова к подобным откровениям.
– Вы не поддаетесь гипнозу, как трехлетний ребенок, – поставил диагноз Токарский. – Не правда ли, коллега?
Доктор Погорельский, ждавший, пока о нем вспомнят, выступил вперед.
– А я предупреждал вас, коллега, что от господина Ванзарова гипноз отскакивает, как мячик от стены, – проговорил он.
– Как было бы интересно изучить вас, Родион Георгиевич, – продолжил Токарский.
– Прошу простить, свое тело уже обещал для опытов Аполлону Григорьевичу, а душа мне самому пригодится, – ответил Ванзаров.
– Очень жаль… Но чрезвычайно рад знакомству.
– Взаимно, господин Токарский. Нужен ваш совет, как сильного гипнотизера.
– Гипнотизеры в цирке! – заявил Лебедев. – Александр Александрович гипнотист! Ну и вы, коллега Погорельский, тоже.
Извинившись, что спутал профессии, Ванзаров заметил на своем столе два конверта. Желтый был известно от кого. Другой вызвал интерес.
– К сожалению, сейчас сильно спешу, как и вы, – сказал он.
На лице Токарского выразилось удивление.
– Откуда вам известно?
– Посматриваете на карманные часы, – ответил Ванзаров. – Считайте, что наше знакомство состоялось и обязательно продолжится. Позвольте один вопрос?
– Если вам хватит одного вопроса.
Ванзаров улыбнулся. Они прекрасно поняли друг друга.
– Насколько гипнотизер… Простите, гипнотист может подчинить человека?
– Хотите знать, насколько глубоко можно ввести в состояние сомнамбулизма?
– Именно так. Чтобы потом человек ничего не помнил.
– Амнезия почти всегда сопровождает выход из фазы сомнамбулизма, – ответил Токарский.
– Что можно заставить сделать гипнотика в этой фазе?
– Вот, правильно выражаетесь! – вставил Лебедев.
