– Винить? Меня? Смешно слышать, господин сыщик. У меня двадцать лет врачебной практики, опубликованные книги, доклады на Пироговском съезде и конференциях врачей…
– Да уж, история, – сказал Лебедев. Он испытывал странную смесь печали и радости. Печаль, что красивая девушка лишилась рассудка, а радость, что коллега оказался не столь уж всесильным. – У каждого доктора свое кладбище.
Доктор только плечами пожал.
– При чем тут кладбище, коллега. Разве не поняли, что произошло?
Ванзаров не дал Лебедеву рта раскрыть.
– Ваше мнение бесценно.
– Это не мнение, а медицинский факт, – ответил Токарский. – Наглядно убедились, Аполлон Григорьевич, как опасен невежественный гипноз?
Лебедев никак не ожидал, что окажется виноватым.
– При чем тут я? – сердито ответил он.
– Ваше счастье, что не ввели в гипнотический сон того несчастного чиновника, – продолжал доктор, игнорируя грозовое выражение лица криминалиста. – Если бы случайно погрузили его, то не смогли бы вывести… Без сомнений! Это надо уметь делать. Вы рисковали человеческой жизнью. Вот вам наглядное подтверждение.
Ванзарову пришлось дернуть Лебедева за локоть, чтобы тот не ввязался в спор.
– Александр Александрович, Муртазиной не приказывали впасть в каталепсию?
– Конечно нет! – возмутился Токарский. – Что за глупейшее предположение.
– Сегодня ночью она заколола свою хозяйку и легла спать. Ее могли заставить под гипнозом убить пожилую даму?
– Разумеется…
– И произнести предупреждение от имени мистической силы?
Доктор откровенно усмехнулся такой безграмотности сыскной полиции.
– Нет ничего проще.
– Простите, не понимаю, – сказал Ванзаров, что вызвало небывалое удивление Лебедева. Он даже забыл, что обиделся на коллегу-доктора.
– И не можете понимать, – резко ответил Токарский. – Гипноз призван лечить. Но любым лекарством можно исцелить, а можно убить. Даже йодом. Скажу то, что не принято говорить вслух вне круга специалистов: человек в руках гипнотизера в состоянии сомнамбулы превращается в автомат. Куклу, которую можно дергать за ниточки и приказывать делать все что угодно. Гипнотист дает приказ выполнить действие, сомнамбула выполняет. После пробуждения гипнот не помнит, что делал и какую команду исполнял. Но если неправильно или неумело вывести из гипноза, это грозит самыми страшными последствиями: потерей разума, впадением в каталепсию и даже смертью. Такое иногда случается. Только об этом не кричат в газетах…
– Редактору «Ребуса» грозит опасность?
– Теперь уже нет. После моего гипноза ему ничего не угрожает.
– Почему после вашего гипноза с Муртазиной случилось несчастье?
Отменное воспитание удержало доктора, чтобы не облегчить душу так, как позволял себе Лебедев. Не выбирая слов.
– Потому что барышню подвергли тяжелейшему испытанию: дали команду убить близкого человека, а потом нести всю эту мистическую чушь. Ее мозг не выдержал напряжения. К тому же она тип, который очень легко поддается гипнозу.
– Ах, какая ягодка, – печально сказал Лебедев, вспоминая о своем.
Ванзаров вынужден был строго глянуть на криминалиста, который немного вышел из берегов. Аполлон Григорьевич извинился и сунул в зубы сигарилью.
– Что это за тип?
– Невысокая брюнетка с вьющимися волосами, обладающая живым характером и не скрывающая своей сексуальной энергии, – ответил Токарский. – Это не столь важно. Ее подвергли сильному, но безграмотному гипнозу.
– Неумелому?
– Совершенно верно, – ответил доктор, посматривая на Лебедева, будто намекая.
– Насколько мне известно, в гипнозе большое значение имеет сила воли гипнотиста? – спросил Ванзаров.
Токарский подтвердил.
– Значит, человек, который ввел Муртазину в гипнотический сон, обладает сильной волей?
– Неуч и профан, – резко ответил доктор. – Начитаются книжек и думают, что уже все знают. Наше время, когда любые сведения доступны, плодит недоучек, которые несут опасность себе и другим. Да еще и мистики напустят… Поймите, господин Ванзаров, глубокий гипноз с насильственным внушением – это, по сути, паралич воли у гипнота. Чтобы погрузить человека в такое состояние, а потом вывести из него, гипнотист должен обладать не только волей, но умением и знанием. А пассы и качания часами – всего лишь вспомогательные инструменты. Без глубоких знаний гипноз приводит к печальным последствиям. Тот, кто провел гипноз над этой Муртазиной, опасен своей безграмотностью.
Начал накрапывать дождь. Ветер пробирал до костей. Вместо дождя посыпалась снежная крупа. Ванзаров, обычно равнодушный к холоду, озяб. Лебедев приподнял воротник, шмыгнул носом и предложил отправиться в теплое местечко.
– Под гипнозом Прибытков признал, что к нему приходил Иртемьев? – спросил Ванзаров.
Токарский посмотрел на него с интересом.
– Откуда вам известно?
– Так должно быть, исходя из вашей логики, – ответил он. – Александр Александрович, понимаю, что устали, но прошу спасти еще одного господина, которого могли неправильно загипнотизировать. Нотариус, его контора здесь рядом.
Кажется, гипнотист не слишком горел желанием помогать.
– Нельзя ли отложить, господа?
– Вы же мечтали познакомиться с работой сыска? Вот она, грязная и неприглядная, не то что в книжках, – выдал Аполлон Григорьевич. Даже он подзамерз и желал уйти с холода.
– А что с ним?
– Похоже, то, что проделали с Прибытковым, – сказал Ванзаров. – Прошу еще раз уточнить: неумелый гипноз может привести к смерти?
Токарский мотнул головой так яростно, что чуть не потерял шляпу.
– Нет, не гипноз! – с жаром возразил он. – А его неумелое применение, насильственное внушение. И особенно вывод из сомнамбулизма. Вот здесь проще всего дров наломать. Господа, простите, вынужден вас покинуть ненадолго. Вернусь, и так и быть, отправимся к вашей несчастной жертве гипноза.
Быстрым шагом доктор пошел на Сенную, где виднелась вывеска трактира Иванова. Когда организм требует, и гипнотист подчинится.
– Думаете, Клокоцкого тоже неумело загипнотизировали? – спросил Лебедев.
– А вы как думаете?
Сигарилья согласно кивнула вместе с Аполлоном Григорьевичем.
– Да уж, переживает московская знаменитость. Будет давать публичный сеанс гипноза, а сам вспоминать про нашу ягодку, – не без скрытого злорадства заметил Лебедев. – Друг мой, а почему вы не спросили его про машину страха?
– Как думаете, кому предназначалось предупреждение, которое вложили в голову Муртазиной? – последовал встречный вопрос.
