Неверов топтался поблизости.
– Ну, как наш милый гость? – спросил он. – Выбирает между Гоголем и Пушкиным в оригинале?
– Покупает «Весь Петербург за 1901 год», – ответил Крайс.
– Оба тома?
[18]
– Берет все.
– Разумное решение. Я бы так же действовал в Лондоне.
– А у них есть «Лондон за 1901 год»?
– Откуда я знаю, это твоя родина, братец…
Крайс возмутился.
– Во мне немецкая кровь, а не английская водица, – гордо заявил он, чем повеселил друга.
– Ладно, Рыжий братец, будь хоть немцем, хоть шотландцем, мне все равно, – сказал Неверов. – Что делать будем?
– Надо… – Неверов дернул Крайса в сторону: турист выходил с новым свертком и направлялся в их сторону. Лисам ничего не оставалось, как дружно повернуться к нему спинами. Турист возвращался в гостиницу. Они убедились в этом, дойдя за ним до самого холла.
– Кому сообщим: поручику или сразу Вандаму?
От нетерпения Крайс готов был бежать в ту же секунду. Неверов усадил его под пальму.
– Угомонись, Рыжий, – сказал он. – Давай подумаем. Головой не только на войне надо работать.
– Да что тут думать: полковник Бредли в Петербурге! Хочешь сказать, он по русской водке соскучился?
– Сомнительно… Нам дан был приказ: найти. Мы его выполнили. Надо доложить поручику. Пусть они решают.
– Ждать, когда он начнет охоту? Прямо по справочнику?
– До охоты ему далеко. Хотя ружье и справочник – дурной знак.
– А я тебе что говорю! – обрадовался Крайс. – Открывай страницу, выбирай фамилию с адресом, садись в засаду – и пожалуйста!
– Это уж какие-то буйные фантазии, честное слово, – сказал Неверов с сомнением.
– Он враг. И враг беспощадный. Забыл?
– Нет, не забыл.
– Ради чего нас подняли по тревоге? Значит, Вандам видит реальную опасность…
– Не могу возразить тебе, братец, – ответил Неверов.
Крайс встал, задев плечом пальмовую ветку.
– Так чего мы ждем?
– Ну, как так… Без приказа.
– Победителей не судят, братец Черный, – сказал Крайс.
Неверов вынужден был согласиться.
• 43 •
– Викентий Александрович, накиньте шинель, не заметите, как простудитесь, – сказал Ванзаров, поглядывая на пристава в мундире, но без шапки.
Давыдов только отмахнулся. Внутри у него гудела раскаленная топка, какую ни снегом, ни ветром не остудить. Он страшно хотел выговориться, но боялся раскрыться перед Ванзаровым. Публичный позор, в который его опустили с головой, жег и рвал душу. Пока пристав добирался от театра до участка, он раз сто написал в уме прошение об отставке и столько же раз порубил на куски своих чиновников. Служить с таким пятном на репутации было немыслимо. Видеть мерзкие рожи подчиненных – немыслимо. Так для чего себя мучить? Проживет как-нибудь… К счастью, в участке уже знали об убийстве в ломбарде. Пристав, бросив шинель и шапку, пошел сам, не дожидаясь и не приказывая чиновникам. За ним, как побитая, но верная собачонка, потянулся Василий Автономович Макаров. Приставу было все равно. Увидев Ванзарова, каким-то чудом оказавшегося здесь, он не рассердился, как в тот первый раз, а обрадовался так, что чуть не бросился к нему в объятия. Только этого человека он хотел сейчас видеть. Именно его… Но нельзя же вот так излить душу чиновнику сыска. Давыдову страшно этого хотелось, но он сдержался, отчего страдал еще больше.
– Да что же это такое, Родион Георгиевич! – В его голосе звенело искреннее отчаяние. – Как же это так? За что? Я ведь самый обычный пристав, служу, как умею, беру, как все, за что же на мою голову вот это… наказание? За что? – Хоть он и указывал на подвальную дверь, за которой лежал труп Автандила, но говорил о чем-то совсем другом.
Человеку было плохо, он выговаривался, как умел. Горе его было нешуточным. Ванзаров понял, что пристав совершил какую-то глупость, и даже подозревал какую, но сказать это напрямик не мог. Только навредишь.
– У вас был тяжелый день… – осторожно сказал он. – В такие дни я подумываю об отставке.
– Неужели? – Пристав смотрел на него, словно щупал: не врет ли, не шутит ли. Ванзаров не шутил. Давыдов убедился в этом, и ему стало чуточку легче. – Да как же так? Вы же такой знаменитый, полномочия удивительные имеете, и вдруг – все бросить? – говорил он.
– Отчаяние – это часть нашей работы. И порой надо с ним бороться.
– Как? Водкой?
– Предпочитаю классическую борьбу. Отличная разрядка. Освобождает от дурных мыслей. Хотите, брошу вас через корпус? Сразу полегчает, – и Ванзаров подмигнул.
Пристав невольно улыбнулся в ответ. Все тяжкие думы вдруг отвалились. Ему хотелось плакать, но смех оказался полезнее.
– А не хотите бороться, так примите дружескую помощь, – продолжил он. – Убийцу надо взять как можно скорее…
– Вы знаете, кто убил Матраса? – Пристав все же сохранил немного сил, чтобы удивиться. – Как?!
– Я вам потом объясню. Только выводы психологики. Слушайте внимательно… – И Ванзаров стал что-то быстро шептать ему на ухо.
Ендрихин держался подальше от суеты, что вмиг образовалась около оцепления. Зеваки ломились посмотреть, городовые не пускали их. Обычный бардак. Ротмистр, поглядывавший на Ванзарова, заметил, как тот что-то рассказал приставу, после чего пожал ему руку и пошел прочь, будто его больше ничего не интересовало.
– Могу попрощаться с камнями навсегда?
Ванзаров только усами повел.
– Напротив, шанс их найти велик как никогда, – ответил он.
– Неужели? – Ендрихин не склонен был верить. – Месье Гальперин лежит с ножом в горле…
– Господин ротмистр, вы же умный человек… – На столь риторическое замечание Ендрихин не нашелся что ответить. – Как вы можете думать, что Автандил способен был убить вашего князя и взять камни? Видели его комплекцию?
– Не он, так его напарник. Убил, камни забрал себе…
– Не надо фантазировать, – сказал Ванзаров. – Пристав возьмет убийцу в течение часа.
Ендрихин просто не мог поверить, что такое возможно.
– И у него найдут наши камни?
– Нет, не найдут…
– Тогда как вы можете?..
– Сейчас не время и не место это обсуждать. Камни будут найдены, как и убийца князя. – Ванзаров смотрел на ротмистра не мигая, взглядом голодного удава. – Куда больше меня интересует вот это…
