Ванзаров указал на белую бумагу.
– Да вот же она перед вами.
– Прошу простить, не понимаю.
– Это значит, что воровской мир дает знак: на князя охоты не было. Но пристав Давыдов хорошо постарался, поэтому убийца, вероятно, сейчас дает признательные показания в участке.
– Вы хотите сказать, что пойман убийца князя? – невозмутимо спросил Ендрихин, и Ивлев окончательно убедился: субъект держит себя великолепно.
– Ростовщика Автандила Чарташвили, которого мы с вами нашли.
– Ох ты, вот потеря! – опять блеснул остротой слуха Ивлев. – Старика Лешего укокошили? И как мерзавец с жизнью расстался?
– Примитивно: финкой в горло, – ответил Ванзаров. – Сегодня в отчет не вошло, я упросил пристава придержать денек, чтобы сразу сдать готовое дело. А то ваш любимый Федя-везде-суну-свой-нос растрезвонит раньше времени.
Ивлев ничего не ответил, вдруг углубившись в документы и оглохнув на оба ухо. Что взять со старика?
– Я отказываюсь в это верить… – проговорил Ендрихин.
– То есть вы не понимаете, как князь познакомился с грязным ростовщиком на Обводном канале?
Ендрихин кивнул, чтобы опять не выглядеть безнадежным незнайкой.
– История простая и в целом объяснима характером самого князя Вачнадзе, – сказал Ванзаров, занятый тем, что рылся в шкафу справочников. – Князь в Петербурге новичок, связей в ювелирном деле нет, он не знает, как найти покупателя на необработанные алмазы. А потому заходит в первую попавшуюся лавку, которая кажется приличной, и спрашивает, как бы продать редкую вещь. Хозяин лавки понимает, что ему в руки плывет огромный куш. Князь кажется добродушным простофилей. Но одному провернуть такое дело нельзя. Хозяин лавки договаривается с Матрасом, иначе Автандилом Чарташвили, что тот сыграет купца из Варшавы… Дальше все просто. Князя знакомят с лже-Гальпериным, тот играет отменно. И князь оказывается в ловушке. Перед тем как встретиться с вами в театре, он должен был провернуть выгодную сделку. Так?
Ротмистра заставили согласиться.
– На этой встрече князь не только не увидел бы денег, но и потерял бы алмазы, – продолжил Ванзаров.
– Это невозможно. Я приказал быть рядом с ним двум самым проверенным людям.
– Ваши люди – солдаты. А против князя играли жулики высочайшего класса. Они не успели бы заметить, как настоящие бриллианты подменили на стекляшки. Вот эти… – перед ротмистром положили кусочек смальты. – Не правда ли, похоже? Этот обломок я нашел рядом с трупом. Для деловой встречи Автандил преобразился в месье Гальперина. Задача этих стекляшек проста: оказаться у жертвы, которая не догадается, что ей вернули подделку. Князя просят еще раз показать алмазы. Он передает их месье Гальперину. Тот смотрит в ювелирную лупу и заявляет, что у него появились сомнения, надо еще немного подумать. И возвращает мешочек. Уже с фальшивыми алмазами. Трюк отработанный…
– То есть Багратиона все равно бы обокрали? – спросил Ендрихин.
– Если бы он пришел на встречу – непременно. Но вмешались обстоятельства.
– Значит, алмазы остались у него?
– Без всякого сомнения…
– А кто же убил ростовщика… Автандила? Его напарник?
Ванзаров как будто не услышал вопроса, что-то внимательно изучая в справочнике судебной психиатрии, и, захлопнув том громким шлепком, продолжил:
– Простите… Тут немного проще. Убивать Автандила наводчику, назовем его так, не было никакого смысла: афера не была проведена, у ростовщика оставались только камешки смальты.
– Тогда я отказываюсь понимать…
– Об этой акции должен был знать кто-то близкий к лавочнику, но настолько глупый, нетерпеливый, чтобы решиться на убийство и кражу никому не нужных стекляшек.
– И кто же это, по вашему мнению?
– Теперь это не мое мнение, а результат работы пристава, – ответил Ванзаров. – Я описал ему, кем должен быть убийца. Он хорошо знает свою часть, и ему не составило труда быстро найти подходящую кандидатуру. У подозреваемого оказался мешочек с фальшивыми камнями и манжет сорочки чуть запачкан кровью…
– Да кто же это?!
– Я не знаю его фамилию, не видел еще рапорт. Сын того лавочника, к которому заглянул князь. Только он должен был быть довольно высокого роста, чтобы ударить жертву финкой сверху вниз. Имел большие карточные долги и был любимым сыночком папаши. Единственный сынок обладает недалеким умом и вздорным характером. Все сошлось в одной точке.
– От ведь же ж! – воскликнул недавно оглохший Ивлев. – Помню, в одна тысяча семьсот шестьдесят седьмом году…
– Я знаю эту историю, Иван Андреевич, – громко сказал Ванзаров.
Ендрихин поднялся и по-военному одернул серое пальто.
– Располагайте мной и моими людьми…
Кивнув на чиновника в бумагах, Ванзаров предложил прогуляться.
С короткого Львиного переулка, на который выходили конюшни 1-го Казанского участка, они вышли на Екатерининский канал и двинулись вдоль чугунной ограды, под которой в гранитном логове текла черная вода с кусками льда. Ванзаров шел не спеша.
– Прежде чем о чем-то договоримся, я должен получить от вас ответы на некоторые вопросы, – сказал он.
– Я готов к этому, – ответил Ендрихин.
– Единственная причина, по которой Николай Апс оказался в палате отделения беспокойных больных, может быть в том, что она – альтернатива тюремной камере в крепости. Его любовь к порядку в репродукциях для общества не опасна. Так где он мог перейти дорогу политической полиции?
Ротмистр вынужден был прокашляться, чтобы собраться с духом.
– Вы задаете слишком прямые вопросы, господин Ванзаров.
– Других не осталось… Или нам не о чем говорить.
– Николай оказался невольником чести. Он добирался через Европу на поезде, и в Гамбурге его попросили захватить посылку в Россию. Посылка была с целый чемодан, но отказаться он не мог. Когда в петербургском порту к нему в каюту нагрянули жандармы и вскрыли ее, там оказалась нелегальная литература. С большим трудом его удалось выдать за сумасшедшего, пострадавшего на войне, и уберечь от тюрьмы…
Ванзаров согласился принять это объяснение.
– Медицинская сестра Лика Некрасова – его невеста? – продолжил он то, что Ендрихин уже готов был отнести к пытке, причем не самой мягкой. – Повторяет путь жен декабристов, только без каторги?
– Они обручились до того, как он уехал добровольцем…
– Вам известно, что умалишенным нельзя жениться. А выйти здоровым Апсу нельзя: он сразу окажется за решеткой.
– Она к этому готова… Жить не в браке. Нужно время, чтобы о нем немного подзабыли и мы смогли его вытащить…
– Зачем же князь хотел устроить ему побег?
