Сокращения
BArch Berlin – Бундесархив, Берлин (Bundesarchiv, Berlin)
BArch MA – Федеральный военный архив, Фрайбург (Bundesarchiv-Militärarchiv, Freiburg)
CAHJP – Центральный архив истории еврейского народа, Иерусалим
CJA – Архив Centrum Judaicum, Берлин
CV – Центральное общество немецких граждан иудейской веры (Centralverein deutscher Staatsbürger jüdischen Glaubens)
GStA PK – Тайный государственный архив прусского культурного наследия (Geheimes Staatsarchiv Preußischer Kulturbesitz)
HstAS – Главный государственный архив, Штутгарт (Hauptstaatsarchiv Stuttgart)
IfS – Институт истории города, Франкфурт-на-Майне (Institut für Stadtgeschichte, Frankfurt am Main)
JFB – Лига еврейских женщин (Jüdischer Frauenbund)
JMB – Еврейский музей, Берлин (Jüdisches Museum Berlin)
KfdO – Восточный комитет (Komitee für den Osten)
KRA – Отдел военных ресурсов (Kriegsrohstoffabteilung)
LAB – Земельный архив, Берлин (Landesarchiv Berlin)
LBINY – Архив Института Лео Бека, Нью-Йорк
PA – AA – Внешнеполитический архив, Берлин (Auswärtiges Amt – Politisches Archiv, Berlin)
RjF – Объединение еврейских фронтовых солдат Рейха (Reichsbund jüdischer Frontsoldaten)
SPD – Социал-демократическая партия Германии (Sozialdemokratische Partei Deutschlands)
StAHH – Государственный архив, Гамбург (Staatsarchiv Hamburg)
USPD – Независимая социал-демократическая партия Германии (Unabhängige Sozialdemokratische Partei Deutschlands)
VJOD – Ассоциация еврейских организаций в Германии в защиту прав евреев на Востоке (Vereinigung jüdischer Organisationen Deutschlands zur Wahrung der Rechte der juden des Ostens)
ZVfD – Сионистская федерация Германии (Zionistische Vereinigung für Deutschland)
Благодарности
Когда я только начал думать об этой книге, жестокие события Первой мировой войны казались далеким прошлым. Экстремальные проявления шовинистического национализма, расизма и поощряемого государством насилия, мнилось, постепенно угасали, в то время как либерализм, толерантность и международное сотрудничество понемногу – но всегда лишь эпизодически – расцветали. Но 2016 год определенно уничтожил часть этого оптимизма. Можно лишь надеяться, что столетие Первой мировой войны напомнит нам о важности диалога и взаимопонимания как внутри государств, так и между ними. Написание книги такого масштаба требует осознания этих ценностей. Вот почему я в неоплатном долгу перед архивариусами и библиотекарями Британии, Германии, Израиля и США, которые любезно помогли мне в исследованиях для этого труда. Их советы по сбору источников, давно забытым материалам и даже лучшим местным ресторанам были неоценимы.
И все же в первую очередь эту книгу сделала возможной доброта моих друзей, родных и коллег. Поэтому моя глубочайшая благодарность Мэтью Штиббе и Ханне Эвенс, которые при всей занятости потратили время на чтение каждой страницы черновика. Их тактичные и взвешенные советы не только указали мне на важные упущения, но и побудили обдумать иные аспекты темы. Каролина Шарплз, Гевин Шаффер, Нил Грегор, Матиас Зайтер, Алана Винсент, Тони Кушнер, Клаус Гитингер, Аня Леберт и Рори Касл – все они оказывали мне неоценимую поддержку на всем протяжении пути обсуждением разных сторон этой обширной истории. И еще я хотел бы поблагодарить Хизер МакКеллем и Рейчел Лонсдейл за огромное усердие, с которым они вели этот проект с начала до конца.
Я благодарен всем моим коллегам из Честерского университета – историкам и археологам, которые с течением времени сделали кафедру таким уютным и дружелюбным местом для работы. И нужно сказать, что во многом это стало возможным благодаря продуманному руководству декана факультета гуманитарных наук Роба Уорнера, но еще и благодаря компетентности и доброжелательному отношению заведующего кафедрой Кита МакЛея. Наконец, я хотел бы поблагодарить Орлу, Фриду и Викторию. Книга посвящается Виктории, которая не только поддерживала меня на протяжении всего пути, но и читала многочисленные черновики рукописи.
Вступление
В августе 1914 года в популярном издании «Berliner Illustrierte Zeitung», запечатлевшем самые выразительные образы борьбы Германии в Первой мировой войне, была опубликована фотография кавалерийского батальона, который гордо выступал по главной магистрали Берлина – Унтер-ден-Линден. Взгляд останавливается на центральной фигуре в военной форме, сидящей верхом на могучем боевом коне. Склоняясь к двум штатским, бегущим рядом – оба немного неуместно одеты по-праздничному, – солдат в последний раз прощается с ними, прежде чем отправиться на фронт. Когда разразилась война, такие сцены происходили в больших и малых городах по всей Германии.
Газета не упомянула, что все трое изображенных на фотографии – немецкие евреи. Солдатом, рвущимся в бой, был юный студент из Берлина Вилли Лиманн, а двумя пешеходами – берлинский инженер Фриц Шлезингер и его молодая жена Эмма1.
Лиман и чета Шлезингеров занимают типичное место в истории Первой мировой войны: они заметны как немцы и невидимы как евреи. В ходе войны почти 100 000 немецких евреев несли военную службу в качестве солдат, матросов, пилотов и штабных. Но в основном всех этих людей поглотила война. Еврейских мужчин и женщин, работавших в госпиталях, на полевых кухнях или заводах, также трудно отыскать. То же относится и к немецким евреям – предпринимателям, военнопленным или интернированным гражданам, находящимся за границей. Сама типичность многих еврейских судеб помогла выявить их военную роль на фоне общего пейзажа Первой мировой.
По контрасту, найти примеры ярко выраженного еврейского военного опыта, когда евреи внезапно стали заметны, намного проще. Самое очевидное – история антисемитизма. В Первой мировой войне хватало антисемитских инцидентов, причем самыми распространенными были обвинения в наживе на войне дома или в уклонении от военных действий на фронте. Но именно печально известный еврейский ценз 1916 года, когда Военное министерство приняло решение подсчитать еврейских солдат в вооруженных силах, чаще всего определял историю немецких евреев в войне2. Нет ни малейшего сомнения, что антисемитские нападки привлекли к немецким евреям внимание общественности.
Но такие примеры могут легко увести по неверному пути. Большую часть времени опыт, который немецкие евреи переживали в связи с конфликтом, был не исключительным, а совершенно обыкновенным3. Основная задача этой книги, автор которой принимает за отправную точку идею еврейской «нормальности», – вписать евреев в контекст общей истории Германии в Первой мировой войне. А это означает, что имеет смысл рассматривать евреев как активных участников немецкой военной истории задолго до того, как они стали ее жертвами. Существует вполне понятное стремление исследовать историю жизни евреев в Германии, ведя отсчет с финальной точки, будь то 1933, 1938 или даже 1941 год4. Но если писать эту долгую историю в обратном направлении, становится гораздо сложнее восстановить радости, скорби и потери, которые немецкие евреи, как и остальная часть немецкого народа, испытали во время Первой мировой войны. Снимая покровы с этих историй, книга берет за основу равную значимость как историй на различных фронтах, так и жизни в тылу. Различные пространства, в которых евреи и остальные немцы переживали Первую мировую войну, никогда не были изолированы друг от друга. Перемены дома или на передовой всегда были взаимоотраженными5.
