Военная экономика
Германия оказалась так же плохо подготовлена в области экономического планирования, как и в обеспечении жизненно важных поставок продовольствия. Когда Германия только вступила в войну, ее экономика была совершенно беззащитна перед испытаниями, которые ждали впереди. Три месяца спустя многие предприятия, казалось, все еще не могли переключиться с образа мыслей мирного времени. Рекламные объявления, рассыпанные по последним страницам основных еврейских газет, должны были казаться населению, очутившемуся в пекле мировой войны, весьма неуместными. Франкфуртская фирма «Ed. Nold & Sohn» продавала фортепиано и рояли, а «Schuh-Haus Louis Spier» пыталась «соблазнить» читателей дамскими полуботинками на высоком каблуке22. Даже на такой ранней стадии развития конфликта было очевидно, что немецкая армия гораздо сильнее нуждается в ружьях, снарядах и зимних сапогах, чем остальное население в фортепиано или роскошных туфлях. Наблюдателям было очевидно, что экономической мобилизации Германии предстоит пройти еще долгий путь. Если Германия собиралась выиграть войну, экономику необходимо было перестроить, перенеся внимание с внутреннего рынка мирных времен на нужды армии.
Морская блокада со стороны Антанты заставила еще скорее мобилизовать экономику Германии. Существующих запасов меди, шерсти, резины, джута и жести без заморских поставок не хватило бы даже не год23. К счастью для военной Германии, еще один немецкий еврей – на сей раз Вальтер Ратенау – был готов сделать для экономики то, что Баллин сделал для поставок продовольствия. Сам промышленник, Ратенау как никто другой сознавал зависимость Германии от импорта сырья. Но он опасался – и, как оказалось, справедливо, – что армия довольно равнодушно отнесется к столь серьезным проблемам. Эти опасения побудили его добиться встреч с высокопоставленными чиновниками Военного министерства, включая Эриха фон Фалькенхайна, возглавлявшего его на тот момент. В дискуссиях с Фалькенхайном, которые продлились почти все утро, Ратенау не терпящим возражений тоном изложил проблемы с поставками, стоящие перед Германией, и свои предложения по их решению24.
Судя по всему, Ратенау был убедителен, так как встреча закончилась согласием Фалькенхайна учредить Отдел поставок военных ресурсов (Kriegsrohstoffabteilung, KRA). Специальной задачей новой организации было приобретение и распределение основных видов сырья между предприятиями, которым они были нужнее всего. Это должно было обеспечить работу заводов в полном объеме, сколько бы ни продлилась война. И, как будто бы внедрение новой экономической модели было недостаточным достижением, Фалькенхайн немедленно назначил Ратенау главой новой организации. Назначение немецкого еврея на влиятельную должность внутри консервативного Военного министерства стало еще одним знаком, что двери для еврейского меньшинства Германии понемногу приоткрываются. Хотя Ратенау никогда не стеснялся приписывать себе все заслуги в этом важном повороте, значительная роль также принадлежит инженеру Вихарду фон Меллендорфу, чьи соображения о военной экономике Германии повлияли на ход мыслей самого Ратенау25.
Как бы то ни было, именно Ратенау, а не Меллендорф, стал номинальным лидером KRA. И он же старался изо всех сил, чтобы поставить организацию на ноги, работая долгие часы и лишь изредка расслабляясь музыкой26. Для Ратенау создание KRA стало в некотором роде компенсацией за то, что его не взяли добровольцем в армию в начале войны. Предположительно, Военное министерство придерживалось мнения, что фронт – не лучшее место для крепкого промышленника средних лет со склонностью к философским размышлениям. А KRA как департамент Военного министерства явно позволил Ратенау ухватить немного военной власти. Ему выделили кабинет в Военном министерстве в Берлине, из которого, как позже замечал Ратенау, открывался великолепный вид на внутренний сад министерства27.
Ратенау воспринимал свою работу в KRA как руководство наступлением на поле боя. «Это военная кампания, только за сырье», – сказал он одному знакомому28. Он набрал сотрудников из делового и финансового сообщества, которое и было его собственным генеральным штабом, а затем разработал стратегию, которой должны были следовать его подчиненные. Под руководством Ратенау KRA поставил себе целью приобретать любое сырье, нужное для военной промышленности. Благодаря неоднократным запросам Ратенау эта деятельность также включила в себя поставку материалов, захваченных в оккупированной Бельгии. Оказавшись в руках KRA, эти ресурсы затем подлежали распределению в фирмы, производившие оружие, боеприпасы и товары первой необходимости для военной экономики.
Несомненно, это было масштабное предприятие. Хотя KRA и ограничил свою деятельность военной промышленностью, под его контролем все равно оставался огромный спектр материалов. Изготовление пороха требовало хлопка и селитры, для снарядов и пуль была нужна медь, большую часть которой Германии приходилось импортировать из Скандинавии. Чтобы справиться со сложным распределением такого широкого спектра ресурсов, были созданы Корпорации военных ресурсов (Kriegsrohstoffgesellschaften), причем каждая из них отвечала за отдельную категорию сырья. Первые, заработавшие в начале сентября, взяли на себя контроль и распределение металлов, за ними последовали другие, фокусирующиеся на меньших областях, таких как хлопок и кожа. За короткий период времени Ратенау оказался во главе колоссальной организации, контролировавшей обширные сферы экономики. В момент своего создания KRA занимал пару-тройку кабинетов в Военном министерстве. Через месяц их число достигло десяти, а к 1917 году не менее 1 800 человек работали на KRA во множестве разных бюро29.
Ни для кого не остался незамеченным быстрый рост KRA – организации, которая возникла из ниоткуда и теперь возвышалась над экономической жизнью Германии. Во многом из-за радикальных методов работы она быстро стала мишенью народного гнева. Задолженность по поставке материалов, рост государственного влияния по социалистическим линиям и обвинения в спекуляции были наиболее серьезными претензиями в адрес KRA. Двойная роль Ратенау как председателя совета директоров AEG и главы KRA затруднила опровержение таких нападок. Существовал конфликт интересов, и он стал еще заметнее, когда AEG заключила ряд выгодных договоров с Военным министерством. Колючая проволока, военные самолеты, детали для кораблей флота – все это начало выходить из заводских ворот AEG30. Вильгельм фон Майнель, «большой человек» на баварской гражданской службе, был не единственным, кто жаловался, что AEG пользуется преимуществом перед другими компаниями, стараясь обеспечить себя сырьем, которое становилось все более скудным31.
Ощущение, что новая военная экономика Германии дает привилегии меньшинству за счет большинства, быстро укоренялось. Тревогу вызывал и тот факт, что некоторые критические высказывания в адрес и Ратенау, и военной экономики были окрашены антисемитизмом. Так, несомненно, было во Франкфурте. Когда армия утвердила договоры на поставку конской упряжи, директор одной местной фирмы яростно отверг это решение. Он перечислил шесть компаний, получивших контракты, жалуясь, что «еврейские фирмы», как он их назвал, не располагают «опытом работы на армию в прошлом»32. В ответ командование армии указало, что автор жалобы очень своевременно умолчал о нееврейских компаниях, с которыми были заключены договоры, и подчеркнула, что решения принимались без «учета вероисповедания»33. Присутствие в KRA других немецких евреев, помимо Ратенау, еще подлило воды на мельницу антисемитов. Например, Ойген Валлерштайн был ведущей фигурой в корпорации обуви и кожи, а Мориц Гольдштейн на непродолжительный период взял на себя ключевую роль в химической корпорации34. Даже этого было слишком много для некоторых немцев. В ходе войны правые группировки сделали своей целью доказать, публикуя соответствующую статистику, что KRA полностью находится в руках евреев35.
