Подозрения, тревожившие немецкий народ и политиков в 1916 году, отражались с тем же накалом в высших эшелонах армии. Гинденбург и Людендорф, командующие восточными армиями, никогда не были полностью согласны со своим формальным руководителем Фалькенхайном. В то время как Фалькенхайн предпочитал западную стратегию, Гинденбург и Людендорф были убеждены, что ключ к окончанию войны кроется в разгроме русских на востоке, поскольку победа там освободит силы для сражения с британцами и французами на западе. Неудачи Фалькенхайна при Вердене и Сомме существенно усилили аргументы его оппонентов в пользу восточной стратегии. Гинденбург и Людендорф, искушенные в макиавеллиевских интригах, охотно обратили затруднения Фалькенхайна себе на пользу. Письмо канцлеру, которое составил хитроумный советник Людендорфа полковник Макс Бауэр, было попыткой пролить свет на проблемы с командованием Фалькенхайна. Письмо предупреждало, что сейчас «только решительный человек может спасти» Германию, имея в виду, конечно, тандем Людендорфа и Гинденбурга21.
После того, как Румыния объявила войну в августе 1916 года, судьба Фалькенхайна была предрешена. Вступление в войну этого «подлого стада», как один помощник армейского раввина назвал румын, превратило в насмешку прежние утверждения Фалькенхайна, что Румыния останется нейтральной, и он был отправлен в отставку22. Теперь, когда существующий глава генерального штаба покинул пост, дорога к браздам правления для Гинденбурга и Людендорфа была свободна. Гинденбург как старший стал начальником, а Людендорф, его давний помощник, получил должность генерал-квартирмейстера. Решение о возвышении популярного тандема было продиктовано как желанием отвести критику от гражданских лидеров Германии, так и военной стратегией. Альберт Баллин, как и многие немцы, был обрадован переменой. «Слава Богу», – просто сказал он одному доверенному лицу в кругах партии23. Тем временем войска, сражающиеся на фронте, казалось, были столь же рады новостям. Один еврейский солдат громко воскликнул, что с «двумя столь одаренными военачальниками на посту» наконец пришла «явная перспектива успеха»24. Но ликование было недолгим. Вместо того чтобы сильнее сплотить немецкое общество, возвышение Гинденбурга и Людендорфа лишь разверзло бездну между теми, кому было предназначено быть полноценными членами общества, и изгоями.
Программа Гинденбурга
В то время как Фалькенхайн в первую очередь занимался делами армии, Гинденбург и Людендорф понимали свои обязанности намного шире. Они вступили в должности с намерением радикально поменять структуры тыла, политическую жизнь и саму военную стратегию. Их привычка вмешиваться во все аспекты войны принесла тандему прозвище «бесшумная диктатура», хотя эта лексика авторитаризма скорее отсылает к последующим диктатурам Германии, чем к структурам власти времен Первой мировой войны25. Как бы то ни было, по меньшей мере в одной области термин оказался особенно точен. Под управлением тандема Германия двинулась к политике экономической и человеческой эксплуатации, особенно заметной по готовности ведущих промышленников страны, включая Вальтера Ратенау и Эдуарда Арнхольда, использовать принудительный труд. В этом отношении определение «чужие» означало эксплуатацию человеческих жизней и нарушение международного законодательства в погоне за победой.
Гинденбург и Людендорф с пылом взялись за работу. Решив повысить доступность оружия для войск на фронте, тандем немедленно набросал планы, как лучше использовать имеющиеся ресурсы Германии. Следовало удвоить производство боеприпасов и существенно повысить выпуск самолетов и полевой артиллерии. Концепция тандема, которая стала известна как «Программа Гинденбурга», также предусматривала закрытие промышленных предприятий, не являющихся необходимыми для военного производства, усиление государственного контроля над сырьем и большее ограничение свобод рабочих26. Сведенные воедино, эти изменения погружали мужчин и женщин в тылу в пучину реалий конфликта, а также подталкивали Германию намного ближе к всеобщей войне. Теодор Вольф был недалек от истины, когда воскликнул: «Кажется, будто война только начинается»27.
Поскольку Гинденбург и Людендорф были военными, одна из их первых директив касалась самой армии. В попытке усилить военную мощь Германии они снизили призывной возраст до восемнадцати лет и стали забирать в армию мужчин более старшего возраста, что дало в сумме еще 300 000 человек. И все же этот внезапный массовый набор мало чем сумел повлиять на баланс сил, в частности потому, что физически многие новые солдаты далеко не дотягивали до основных требований армии. Один еврейский солдат, сражавшийся на Восточном фронте, гордо рассказывал, что, в отличие от большинства новобранцев, может идти весь день и после этого попадать из винтовки в отдаленные цели. «Притащили людей, которые едва могут видеть, – жаловался он. – Людей, про которых вы бы сказали, что они страдают от какой-то серьезной болезни, такой, что с трудом держатся на ногах на марше. И, несмотря на все это, их не отсылают домой»28. Брюзжание этого солдата в основном было адресовано армии как таковой, но показывало и удовлетворение собственным высоким уровнем физической подготовки. Многие евреи давно ждали именно такой возможности, чтобы показать себя физически равными любым другим немцам, тем самым опровергнув мнения о хилом еврейском теле29.
Вне зависимости от боевых качеств, уход в армию всех мужчин без разбора произвел сокрушительный эффект в тылу. Предприятиям не хватало рабочих, школам – учителей, фермам – крестьян. Еврейские сообщества особенно пострадали. В некоторых областях, где членов общины было и так мало, само будущее некоторых еврейских общинных структур оказалось под вопросом. Так, два еврейских педагогических колледжа под Вюрцбургом оказались на грани закрытия, когда война лишила их персонала. В качестве предупредительного выстрела в сторону местных структур образования руководство учреждения сообщило, что утрата еще хоть кого-то из преподавателей повлечет за собой «полное закрытие одного из двух учреждений»30. Может быть, даже большей проблемой для некоторых еврейских общин была растущая нехватка людей в синагогах. В некоторых округах она достигла таких масштабов, что пришлось обращаться к учителям с просьбой заменить раввинов на богослужениях для военных31.
Если кто-то был не годен для службы в армии, новые военные лидеры Германии ожидали от него службы иного рода. Их основной принцип был прост: каждый немец должен помогать стремиться к победе. Чтобы поставить эти идеи на законодательную основу, в декабре 1916 года Рейхстаг принял «Закон о вспомогательной службе Отечеству». Этот весьма спорный документ обязал всех мужчин от семнадцати до шестидесяти лет работать на военную экономику. Если кто-то был занят вне сферы военного производства, их тоже могли направить в более приоритетные области. Наиболее сомнительный момент: рабочие больше не выбирали место работы, теперь местные сообщества назначали им работодателя. Может быть, ограничения свободного передвижения рабочей силы и имели экономический смысл, но они мало чем помогли и без того напряженным производственным отношениям. Эта же проблема ранее сработала как громоотвод для недовольства восточноевропейских еврейских рабочих, наем которых подчинялся контракту, но сейчас она угрожала вызвать возмущение и других частей немецкого рабочего класса32.
