Несмотря на эти отсылки к событиям Первой мировой войны, январь 1933 года не был возвращением к августу 1914 года – не в последнюю очередь потому, что это был масштабно срежиссированный парад. Один свидетель отметил, что через какое-то время те же коричневорубашечники снова прошли парадом; они всего лишь обошли вокруг квартала, чтобы создать иллюзию силы53. Как бы то ни было, Гитлер и другие члены партии также не собирались возвращаться к предыдущему конфликту Германской империи и перезапускать Первую мировую войну, только с другим исходом. Их идеологические цели были намного масштабнее. Они хотели завоевательной войны, в результате которой Германия возглавила бы новую расовую империю как ведущая держава мира. В продвижении к этой радикальной цели наследие Первой мировой войны служило двум задачам. Во-первых, оно узаконивало движение, описывающее себя как «политическое воплощение» «фронтового поколения»54. Во-вторых, национал-социалисты превращали наследие конфликта в ряд уроков, которые следовало полностью усвоить, чтобы избежать ошибок, приведших к поражению в 1918 году55.
Все мысли Гитлера о Первой мировой войне возвращались к одному и тому же: как Германии избежать тех же ошибок во втором конфликте56. Согласно мифу об «ударе в спину», которым Гитлер проникся на очень раннем этапе, революция привела войну к внезапному и бесславному концу. Если евреи и социалисты, сами нанятые «мировым еврейством», вызвали революцию, в чем Гитлер был твердо убежден, то диагноз прост. Ключевой причиной поражения Германии в 1918 году, заключил Гитлер, была «неспособность признать проблему расы и, в частности, еврейскую угрозу»57. Этот извращенный образ мыслей явно повлиял на планы, которые Гитлер строил в отношении будущей войны. По его логике, чтобы Германия успешно провела Вторую мировую войну, прежде всего нужно убрать евреев в Германии и за ее пределами.
Придя к власти, Гитлер и его сторонники вначале двигались маленькими шагами, но со все возрастающим насилием по отношению к немецким евреям с целью нейтрализовать «угрозу», которую они сами и выявили. Первого апреля по всей стране был объявлен бойкот еврейских предприятий, включая принадлежащие ветеранам войны. Справедливо придя в ужас от этих действий, Рихард Штерн, хозяин магазина и ветеран войны еврейского происхождения, встал на страже своей лавки, гордо демонстрируя Железный Крест. В том же месяце были приняты первые антисемитские законы, ограничив количество евреев, работающих в университетах и на гражданской службе. В отличие от бойкота предприятий, новые законы подразумевали исключения для ветеранов войны и их родственников, хотя эти пункты не всегда тщательно соблюдались. В любом случае, после принятия Нюрнбергских законов в сентябре 1935 года, которые лишали евреев немецкого гражданства, любые исключения для ветеранов войны исчезли58. С этого момента старые солдаты, как и все остальные немецкие евреи, столкнулись с бурными проявлениями антиеврейского насилия и соответствующего законодательства.
Еще один важный урок, который национал-социалисты вынесли из Первой мировой войны, – как лучше вести всеобщую войну. Среди правых – от Людендорфа до Гитлера – царило прочное согласие, что будущий конфликт снова придется вести в форме всеобщей войны59. Это означало реформу немецкого государства и общества наряду с приведением армии в боевую готовность. Одним из аспектов этого процесса была ликвидация демократической системы в Германии в пользу однопартийного государства, воплощенного в лице самого Гитлера60. Гитлер долгое время утверждал, что для укрепления воли народа требуется сильный лидер, а не парламент61. Придя к власти, он получил возможность реализовать эту идею. Перевооружение и реформа армии заняли немного больше времени, так как новому режиму не следовало немедленно накалять международную обстановку. Как бы то ни было, в 1936 году перевооружение шло полным ходом: производились новые виды оружия, самолеты и корабли. Параллельно с этим процессом был объявлен четырехлетний план, полностью направивший экономику на нужды армии62. Похоже, режим, сам того не признавая, отчасти вдохновлялся централизованным планированием экономики, организованным Ратенау в прошлой всеобщей войне63.
Попытка имперской Германии аннексировать земли в Восточной Европе во время конфликта 1914–1918 годов дала национал-социалистам еще один важный урок. Хотя сам Гитлер воевал на Западном фронте, он все же прекрасно знал о событиях на востоке. Оккупация Германией больших участков территории и культурное доминирование там определенно задели некую струну в его душе. Уже в 1921 году он эмоционально высказался о Брест-Литовском договоре, который, по-видимому, обеспечил будущее Германии «приобретением земли и недр, [а также] доступом к сырью»64. В картине мира Гитлера восток стал местом для будущего жизненного пространства Германии (Lebensraum). В продвижении на восток Гитлер видел и конкретную выгоду – крушение большевистской угрозы, которая в его представлении была частью более обширного еврейского заговора. Новая война за жизненное пространство, конечно, должна была вестись за счет существующих «расово неполноценных» групп населения, чья предполагаемая отсталость уже была выявлена в Первой мировой войне65.
В самой Германии национал-социалисты не тратили много времени на милитаризацию немецкого общества, помня о том, как они привлекли разрушительную военную культуру Германии в подготовке ко Второй мировой войне. Лидеры режима признавали важность привлечения гражданского населения в милитаризованную культуру, поскольку в тотальной войне границы между тылом и фронтом снова будут размыты. Поэтому очень быстро были приложены усилия, чтобы привлечь немецкий народ к ценностям и идеалам милитаризма и войны. В марте 1935 года вернулась всеобщая воинская повинность для мужчин. Мальчиков ждал Гитлерюгенд, обеспечивавший им начальную военную подготовку и военные игры66. Для старшего поколения, сражавшегося в предыдущей войне, ввели множество особых привилегий. Дети должны были приветствовать инвалидов войны на улице, а в общественном транспорте или в театре ветеранам полагались субсидируемые билеты67. Даже погибшие солдаты прошлой войны (кроме евреев) получили роль в оживлении «динамики разрушения» в Германии. В 1934 году режим переименовал День всенародной скорби Веймарской республики в День памяти героев («Heldengedenktag»). Немцам следовало больше не оплакивать погибших, а чествовать их как героев, охотно отдавших жизнь за нацию68.
Стремление национал-социалистов к «народной общности» также показывало, как были усвоены уроки прошлой войны. Если военная мощь Германской империи была подточена разногласиями и внутренними конфликтами, значит, в будущей войне единство должно быть первостепенным. Чтобы избежать повторения разногласий, приведших к событиям 1918 года, режим прилагал большие усилия, направленные на умиротворение рабочего класса. С одной стороны, профсоюзы были запрещены, а их лидеры арестованы. Вместо них режим создал «Германский трудовой фронт» (Deutsche Arbeitsfront). Новая структура должна была представлять идеализированную бесклассовую «народную общность», не признававшую различий между неквалифицированным пахарем и опытным инженером. С другой стороны, национал-социалисты ввели ряд материальных поощрений, будь то оплачиваемые отпуска или улучшенные возможности для отдыха. Поэтому принадлежность к «народной общности» означала меньше прав, но обещание лучшего уровня жизни должно было сгладить недостатки69.
