Вдалеке послышался весёлый смех. На тропинку вышла ватага парней. Они прошли мимо Никиты, обсуждая какого-то препода по фамилии Семёнов. «Судя по возрасту, студенты какого-нибудь колледжа», – решил он. Ему стало поспокойней – значит, не такое тут безлюдье, вон народ ходит. Нужно ждать. За студентами прошли две женщины средних лет с большими сумками, за ними мужик с овчаркой. Никита уже совершенно замёрз и стал опасаться, как бы снова не подхватить воспаление легких. Он, как мог, запахнул куртку, поднял воротник и надвинул капюшон. На часах была половина седьмого. Он сидит тут почти час, а толку ноль.
Едва он так подумал, как раздалось бряцание гитары. Никита Кузьмич вскочил и кинулся в кусты. Из-за поворота вышло трое: высокий, худой паренёк в очках, с гитарой наперевес, толстяк в кожанке с огромной спортивной сумкой, и девушка. При взгляде на неё у Никиты ёкнуло сердце. Влада! Это была она! Без всякого сомнения – длинные рыжие кудри за ее спиной развевались на ветру, одета она была в рваные джинсы и яркую голубую куртку. Худой гитарист что-то сказал ей на ухо, и она громко засмеялась. «Вот подлая твоя душа, – подумал Никита Кузьмич. – И какое нахальство! Знает, что ее разыскивают, и нисколько не боится». Он продолжал наблюдать за ребятами, прячась за ветками и сдерживая дыхание.
– Сюда, – велел пухлый.
Он остановился невдалеке от той скамейки, где недавно сидел Никита Кузьмич, с облегчением скинул сумку на землю и раскрыл молнию. В сумке оказались клавишные и колонки. Парни быстро и ловко подключили аппаратуру. Влада меж тем пробовала микрофон.
– Раз, раз. Раз, два, три…
Вокруг уже собрался народ, непонятно откуда взявшийся. Скамейка тут же оказалась занятой. Кто-то пристроился прямо на корточках, на земле. В основном слушатели были из числа тех же студентов – очевидно, поблизости был какой-то колледж или институт. Ребята курили, хлебали пиво из жестянок и оживленно переговаривались между собой. Толстяк взял у Влады микрофон.
– Раз, раз… добрый вечер, дорогие друзья! Мы рады снова видеть вас здесь.
В ответ донёсся одобрительный свит и крики.
– Сегодня мы споем вам наши старые композиции, но кроме них будет ещё и несколько новых, которые вы ещё не слышали.
– Вау! – зашумела публика.
Никита Кузьмич пробрался сквозь кусты поближе. Он не боялся, что Влада заметит его – на всей импровизированной концертной площадке светил один-единственный тусклый фонарь. Зрение у Никиты Кузьмича, несмотря на возраст, было отличным, и он пожирал глазами Владу. Музыканты заиграли: тощий на гитаре, толстяк на клавишных. Влада тряхнула своей роскошной гривой и запела. Никита почувствовал, как теплеет на душе. Как же долго он не слышал этот восхитительный голос! Кажется, Влада за это время распелась ещё лучше. Раньше ей особенно удавались низы, а теперь ее голос звенел и на верху, точно серебряный колокольчик. У Никиты дух захватило от восторга. В этот момент он совершенно позабыл, что Влада повинна в гибели Надежды Сергеевны. Он мог думать лишь о том, что снова не одинок. Пусть эта рыжая девчонка – не его внучка, а самозванка, все равно она ему сейчас самая близкая и родная на всем свете.
Музыканты играли и играли. Влада пела своим упоительно чистым голосом. Публика вопила от восхищения и хлопала, не жалея ладоней. Никита давно согрелся, более того, ему стало жарко, и он расстегнул куртку. Теперь он мечтал лишь об одном – чтобы концерт окончился и он смог бы подойти к Владе. Он стал опасаться, что она, увидев его, убежит, и догнать ее ему будет не под силу.
Ребята пели без перерыва почти два часа. Скверик постепенно пустел, подростки расходились. Под конец остался лишь Никита Кузьмич и шумная компания подвыпивших девчонок.
– Все, харе, – произнёс толстяк и выключил клавиатуру. – Дамы, пора по домам.
Девицы в ответ визгливо захохотали. Он, не обращая на них внимания, принялся собирать аппаратуру. Гитарист снова что-то шептал на ухо Владе. «Новый кавалер», – подумал Никита Кузьмич с одобрением. Парень нравился ему гораздо больше, чем слащавый скрипач. Влада тихонько хихикала, слушая гитариста, и кокетливо трясла рыжими кудрями. Наконец и девчонки ушли, оставив запах перегара и табачного дыма.
– Я готов, – сказал толстяк и посмотрел на сладкую парочку. – Идём?
– Да, пошли, – отозвалась Влада. – А то уже ноги отваливаются.
Она обняла гитариста за плечи, а он ее за талию, и оба двинулись вслед за клавишником. Никита Кузьмич вышел из кустов на тропинку, поколебался секунду и негромко окликнул:
– Влада!
Та прошла ещё несколько шагов и обернулась. В лице ее не дрогнул ни один мускул, оно оставалось спокойным и немного усталым.
– Идите, я догоню. – Она отцепилась от гитариста и осталась стоять на дорожке напротив Никиты.
– Влада, – повторил он, как можно мягче, и сделал шаг к ней навстречу.
Она была так близко, и рука невольно сама протянулась, чтобы коснуться ее.
– Эй, грабки уберите. – Влада отпрянула в сторону.
Взгляд ее стал колючим и напряжённым. Никита почувствовал, как холодеет под ложечкой.
– Не надо делать вид, что не узнаешь меня, – попросил он. – Я не сделаю тебе ничего плохого. Пожалуйста, не уходи, выслушай меня.
На лице Влады отразилось сомнение, она даже лоб наморщила, чего никогда прежде не делала.
– Что вам надо от меня? – сухо спросила она.
– Ничего. Ты в курсе, что тебя ищет полиция? Дело закрыли, но следователь не смирилась с этим и продолжает поиски. Тебя в любой момент могут схватить.
Влада презрительно пожала плечами.
– Мне нечего бояться, я ничего такого не сделала.
– Давай не будем об этом сейчас. – Никита снова сделал попытку дотронуться до неё. На этот раз она не отстранилась, а продолжала стоять, спокойно и пристально глядя на него. – Послушай, тебе нельзя вот так просто здесь петь и ходить по Москве. Тебя подозревают… подозревают в убийстве. – Ему стоило огромного труда произнести последнюю фразу.
– Что?? – Влада громко расхохоталась. – В убийстве? Меня? Да вы сумасшедший. – Она хотела уйти, но Никита удержал ее за руку. – Пустите меня! – В ее глазах вспыхнул гнев. Он никогда не видел ее такой. Она была чужой и сказочно красивой. Никита послушно разжал пальцы.
– Эй, ты идёшь? – окликнул Владу гитарист.
– Иду, иду, сейчас. – Она в последний раз окинула взглядом Никиту Кузьмича и поспешила вслед за ребятами.
Он остался стоять на тропинке в темноте. Его лихорадило. Он смотрел, как растворяется во мгле ее силуэт. Вот в последний раз мелькнули рыжие кудри, послышался смех, и тишина. Никита Кузьмич без сил опустился на скамейку. Неужели такое возможно? Она называла его дедом, обнимала и целовала, сидела с ним за одним столом – и вот ведёт себя так, будто они чужие. Неужели она убила Надю? Нет, не может быть!
Сердце у Никиты больно сжалось, стало тяжело дышать. «Инфаркт», – обречённо подумал он. Ну и ладно. Для кого жить? Для детей? Он им не нужен. Владе тоже. Нади нет, Маши тоже. Ему пора к ним. Пора…
