– Да, все отлично. – Никита выключил воду, растерся полосатым полотенцем, которое висело на крючке, оделся и вышел из ванной.
– Садись, – велела Маша.
Он наблюдал за тем, как ловко она ездит по крохотному пространству, открывая и закрывая ящички, доставая тарелки, вилки, ножи.
– Кушай.
Никита обмакнул оладушек в сметану и отправил в рот.
– Вкусно!
Как, оказывается, приятно, когда о тебе заботятся, кормят тебя, глядя в рот! Надя именно так и делала, но Никиту это лишь раздражало, а сейчас он млел от удовольствия.
– Ещё хочешь? – спросила Маша.
– Хочу!
Она положила ему целую горку оладий и Никита с аппетитом уничтожил их все.
– Что будем делать? – Маша, скрестив руки на груди, смотрела на него внимательно, улыбаясь краешками губ.
– Ну, для начала я намерен починить здесь все, что можно. А то все разваливается на части.
– Это верно. Мне было не до ремонта. И вообще не до хозяйства.
– Я вовсе не в упрёк тебе. Просто руки у меня на месте, и это ничего не стоит, только в удовольствие. У тебя есть какие-нибудь инструменты, отвертка, например, плоскогубцы? Молоток, на худой конец.
– Где-то были. Я сейчас. – Она поехала в коридор.
Никита слышал, как она роется в стенном шкафу. Что-то с грохотом упало, и он кинулся в прихожую.
– Пусти, я сам.
Он отодвинул коляску, залез на полку и вынул оттуда ящик с инструментами.
– Отлично, то, что нужно.
Он чинил кран, затем укреплял ножки у табуреток, потом заново прибивал полочки, и на душе у него было так спокойно и хорошо, как не бывало давным-давно. Даже мысли о Владе отошли на задний план, но все же он позвонил ей. Она долго не отвечала, а потом отозвалась наконец:
– Да, дед, привет!
«Никакой я тебе не дед», – хотел сказать Никита, но промолчал.
– Как твои успехи? – спросила Влада. – Ездил в пенсионный фонд?
– Пока не успел, кое-что нужно было сделать. Ты как? Справляешься? Как Шоколад?
– Что ему сделается? Жрет и бегает по двору как полоумный, гоняет ворон. Ты когда вернёшься?
– Скоро. А что?
– Да ничего, просто я соскучилась.
У Никиты сдавило грудь. Для чего этот спектакль? Зачем она все время врет? Что ей нужно от него?
– Я тоже соскучился, – сказал он.
– А по голосу не похоже. Он какой-то у тебя… – Влада не договорила.
– Нормальный голос. Устал немного, вот и все.
– Может, мне надо было поехать с тобой? Вместе мы бы справились быстрее.
– Не забывай, ты в ссылке. – Никита усмехнулся.
– Да ладно, мне эта ссылка порядком надоела. Вернёшься, поедем отсюда в Москву. Лене с твоим Куролесовым дом сейчас нужней, чем нам. Будут там ждать своё потомство.
– Потом решим, – сказал Никита и отключился.
Маша слушала их разговор, сидя рядом в коляске.
– Что ты намерен делать?
Никита пожал плечами.
– Не знаю. Я все-таки надеялся, что она моя внучка. А теперь… – Он грустно развёл руками.
– Ладно, не переживай, мы что-нибудь придумаем. А пока… пока давай пойдём, погуляем!
– С удовольствием.
Никита помог Маше сменить халатик на спортивный костюм и вывез коляску во двор. Вчерашние бабушки снова сидели на той же лавке. Увидев Никиту, они громко зашушукались.
– Мария, кто это? – спросила бдительная бабка в платочке.
– Это мой друг, – нисколько не смутившись, ответила Маша. – Он приехал из Москвы.
– А что ж твой друг покойницей тебя считал? – тут же съехидничала старушенция. – Спрашивает вчера, знала ли я тебя, будто ты уже на том свете.
– Его дезинформировали, – так же спокойно и невозмутимо проговорила Маша.
– Ну, друг так друг. – Бабка было успокоилась, но тут же вновь вскинула на Никиту свои цепкие глаза: – Что ж ты так поздно объявился, друг? Машка вон сохнет тут одна-одинешенька, ухаживать за ней некому. Тут, чай, не Москва, соцработника не дождёшься, спасибо, что продукты приносят ей. А чтоб гулять – так это в неделю раз, а то и реже.
– А вы что же не поможете ей? – в свою очередь, наехал на бабку Никита. – Соседи ведь.
– Издеваешься, любезный? – взвилась старуха. – Нас тут, почитай, десять квартир всего. Мне под девяносто, ей вот, – она ткнула пальцем в подружку, – под восемьдесят. И почти все такие, молодежь давно разъехалась. Как нам коляску таскать по ступенькам?
– Да хватит тебе, Зин, – осадила вредную бабуленцию другая старушка. – Что ты, ей-богу, привязалась, как банный лист? Разберутся сами, не маленькие.
– Ну, пускай разбираются, – махнула рукой бабка.
– Куда поедем? – спросил Никита Машу.
– Поехали в парк, я там уже год не была. В прошлом году Галка меня возила, было здорово.
– Галка? Это кто?
– Соседская девочка. Ходит ко мне, добрая душа. Гостинцы носит, на прогулку вывозит.
– Ясно. Ну, в парк так в парк, – согласился Никита. – Только знаешь, коляска нам ни к чему.
– Как это? – Маша поглядела на него с недоумением.
– А вот так. – Он подвез ее к машине, подхватил на руки и посадил в салон.
Бабки сзади дружно ахнули. «Так-то вам, старые», – торжествуя, подумал Никита. Он завёл автомобиль и повёз Машу по улицам. Они проехали фонтан, небольшой скверик, рынок и остановились у входа в парк.
– А дальше как? – расстроилась Маша. – На машине нельзя, только пешком. Коляска-то во дворе осталась.
– Можно на машине. – Никита подъехал к воротам.
Тут же навстречу из будки вышел служитель.
– Проезд запрещён.
Никита протянул ему сторублевку.
– Пожалуйста, друг! У меня женщина не может ходить. Мы недалеко, до ближайшей скамейки.
– Не положено, – менее уверенно произнёс охранник и покосился на купюру в руках Никиты.
– Очень просим, – повторил тот.
– Ну ладно. – Мужик взял бумажку и махнул рукой. – Проезжайте.
Никита въехал на главную аллею. Вокруг шумела зелёная листва, было прохладно и приятно. Он проехал немного вперёд и остановился у симпатичной лавочки. Вынес Машу из машины, усадил.
– Хочешь, съезжу за мороженным? У входа продают, я сразу не додумался.
– Не надо, мне и так хорошо.
Она положила голову ему на плечо. Набежал лёгкий ветерок, и ее волосы растрепались, закрывая лицо.
