Серхио Агуэро родился в Буэнос-Айресе 2 июня 1988 года. Он был вторым ребенком Леонеля и Адрианы. Все его детство прошло в одном из самых бедных районов города, а отец брался за любую работу, чтобы обеспечить свою постоянно растущую семью (после Серхио родились еще пятеро детей). Вынужденная без конца переезжать из одного дома в другой из-за грабежей, бандитского насилия и абсолютной нищеты, семья Леонеля перебралась из Вилла Лос Эвкалиптос в Гонсалес-Катан, затем во Флоренсио Варела и далее в Кильмес. Из одной трущобы в другую.
Хотя Агуэро редко проливает свет на трудное начало своего жизненного пути, он не пытается его скрывать. Напротив, он очень гордится всем, что его родители сделали для того, чтобы накормить и одеть своих детей, обеспечить их безопасность и дать им хорошее образование, при этом постоянно культивируя отношение к футболу как к центру семейной жизни.
Серхио Агуэро: «Все мои друзья знают, где я вырос. Я предпочитаю не распространяться об этом, но точно знаю, как далеко мы ушли. Я очень быстро повзрослел. Район, в котором я родился, не был приятным местом. Там было довольно-таки тяжко. Я не очень понимал, насколько все плохо, но позже осознал, почему мои родители все время так волновались. Это было такое место, где тебя могла убить шальная пуля. Это было страшное место. Но моим родителям удалось вытащить нас оттуда и перевезти семью в более приличный район. Они хотели обеспечить нам лучшие стартовые возможности».
– В том возрасте мне хотелось только целыми днями играть в футбол. Когда мы переехали, я был еще очень юн. Новое жилье было недалеко, всего в нескольких кварталах, поближе к центру города, но там определенно было лучше – чуть тише, немного безопаснее. Но я всегда думал только о футболе.
– Я помню, что играл постоянно, с утра до вечера. Для меня это время пролетело очень быстро, но теперь я понимаю, как тяжело жилось моим родным. Мои мама и папа действительно жертвовали собой ради нас. Теперь, став взрослым, я гораздо лучше понимаю реакцию родителей. Моя мама всегда очень переживала из-за того, что меня не было дома с утра до вечера. Она ругала меня на чем свет стоит, когда я возвращался домой: «Разве я не говорила тебе, чтобы ты больше никуда не выходил?» В детстве я не понимал, из-за чего весь сыр-бор, но теперь понимаю, насколько опасен был наш район. Там было много плохих людей, парней с оружием – могло случиться все что угодно. Но все это не имело для меня никакого значения. Я просто хотел играть в футбол.
Юный Серхио начал играть на potrero – пустыре возле своего дома, где две воткнутые в землю палки служили воротами. Именно там его впервые заметили скауты из кильмесского футбольного клуба «Лома Алегри». На неделе он играл на улицах вокруг своего дома. А в трущобах действовали правила уличного футбола.
– Когда тебя пинали так, что ты весь покрывался синяками, это было частью игры. Ты должен был научиться сам заботиться о себе. Не было никакого рефери, который мог бы защитить тебя, никакой разметки, нанесенной аэрозольной краской и обозначающей, откуда пробивать свободный удар или где должна стоять стена. Ты держался за мяч так, как только мог. Бег с мячом был для нас совершенно другой концепцией. Мне надо было противостоять большим, крепким парням, а я всегда был самым младшим и самым маленьким. Но я научился выживать.
Иногда можно было выиграть деньги. «Мы играли на несколько песо, хотя я всегда следил, чтобы мой отец никогда об этом не узнал. Мы тратили наши выигрыши на сладости, иногда покупали себе alfajor [пирожное, популярное в Аргентине]. Если выиграешь песо, то ставишь его на следующий матч, главным образом потому, что так отчаянно хотелось играть дальше. Затем, когда выиграешь еще песо, тратишь его на dulce de leche [десерт], откладывая оставшееся песо на следующую игру, и так далее. Я никогда особо не стремился выиграть песо. Я просто хотел играть в футбол».
Агуэро играл со своим отцом, левоногим игроком, который поддразнивал сына в связи с тем, что тот был слабоват в этом плане. Даже сейчас, когда Агуэро забивает гол со своей левой, он старается, чтобы его отец узнал об этом.
– Мой отец так много для меня сделал. Ему приходилось бегать за мной целыми днями. Он возил меня на тренировки и даже иногда брал напрокат машину, чтобы отвезти меня туда, или договаривался, чтобы меня отвез кто-нибудь из чужих родителей. Если он мог, то всегда ездил со мной на автобусе по выходным, где бы ни проходила игра. А если не мог, то обязательно заботился о том, чтобы я точно знал, как туда добраться, на какой автобус сесть, какой маршрут выбрать. Он многому меня научил: как себя вести, как поступать. Я так благодарен ему за все это. Я вижу, как сейчас ведут себя дети, какие у них приоритеты. Главное – иметь правильные бутсы, правильную одежду, – а я слушаю их и думаю: «Вот если бы мой старик застал тебя за такими разговорами…» Он научил меня, что действительно важно в жизни, а что нет».
Агуэро прозвали Куном, когда ему было всего два года, и так оно и осталось. Прозвище придумал друг семьи, Хорхе Четти. Юный Серхио был большим поклонником японского мультфильма о мальчике по имени Кум-Кум, который жил в доисторические времена и постоянно попадал в какие-то истории. Услышав, что малыш беспрестанно говорит о своем анимационном герое, Четти начал называть его Кум, и прозвище прилипло. Серхио переиначил его в «Кун». К тому времени, когда ему исполнилось 10 лет, так называли его все: друзья, тренеры, соперники, семья. Когда он регистрировался в качестве профессионального футболиста, то внес в свою карточку именно это имя.
Когда журналист Эдуардо Гонсалес увидел Агуэро, игравшего в футбол на улице рядом со своим домом, он решил познакомить его родителей с Нестором Рамбером и Рикардо Бочини из «Индепендьенте», клуба, расположенного на окраине Буэнос-Айреса. Представителям клуба понравилось увиденное, и они подписали паренька, предложив его отцу работу, которая позволила семье переехать в более подходящий район.
Молодой форвард играл все лучше и лучше и в возрасте всего 15 лет, одного месяца и двух дней стал самым молодым футболистом, игравшим в аргентинском премьер-дивизионе, побив рекорд Диего Марадоны, который впоследствии стал его тестем.
Хотя сейчас он разошелся с Джаниной, у них есть общий сын Бенджамин, родившийся в 2009 году.
Лицо Агуэро начинает светиться, когда он говорит о своем сыне, который живет в Аргентине с матерью.
– Быть «отцом на расстоянии» – это тяжело, и с самого начала у меня были большие трудности с этим, – сказал он. – Когда Бенжа был маленьким, он не хотел приезжать сюда из-за погоды, ему было слишком холодно. А теперь он увлекся по-настоящему. Он расспрашивает обо всех моих играх, о Лиге чемпионов, и погода теперь его не волнует. Он по-настоящему увлечен футболом, но ему трудно играть в Аргентине. Меня нет рядом, чтобы отвезти его на тренировку, а его мама не всегда может это сделать. Для нас также очень важно, чтобы он рос, не испытывая давления из-за того, кто его отец и дед. Гораздо лучше, что он растет, наслаждаясь футболом в своем собственном ритме. Сейчас он увлекается PlayStation и с таким же удовольствием играет в эти игрушки. Это очень отличается от того, как рос я. Конечно, мы говорим о футболе, когда бываем вместе, но прежде всего мы просто очень весело проводим время. И это самое главное. Семья – это центр всего, и любовь, которую ты испытываешь к своему ребенку, – это самое лучшее. Я хочу, чтобы он понимал и ценил все, что у него есть, потому что жизнь трудна. Я и представить себе не мог, что у меня будет такая жизнь, как теперь. Я никогда не думал, что продвинусь так далеко. В детстве я мечтал играть за определенную команду, и мне это удалось. Тогда все сводилось к забиванию голов. Потом, совсем молодым, я попал в Европу. Все происходило как бы само собой, я даже не задумывался об этом. Я переехал в Мадрид в 18 лет, думая, что пробуду там три или четыре года, а потом вернусь в Аргентину. Мне и в голову не приходило, что через 12 лет я все еще буду в Европе или что восемь лет проживу в Манчестере. Но я рад, что все так получилось, и горжусь всем, чего добился.
