Каждое слово режет, как острый осколок. To же самое, только мягче, мне пытался втолковать Палыч. Я ничего из себя не представляю, чтобы брать на себя возможность защитить кого-то еще, кроме себя. Тем более, от такого человека, как мой отец. Даже курсы мне нашла Ксения, Бог знает как.
Но сейчас я не могу принять правду, не могу подставить и правую щеку. Во мне кипит обида, боль и ревность. Она опять предпочла мне другую жизнь.
— Если бы ты хоть раз дала мне шанс, Ксень, я бы доказал тебе, что могу заботиться о тебе. Если бы ты позволила любить себя, я бы горы свернул. А ты только и говоришь, что о деньгах и выгоде. Да, тренерством я не скоро сколочу миллионы, как мой отец. Да, я поздно начал этот путь и это будет непросто, учитывая, что он мне спуску не даст. Но я все смогу, если только ты будешь рядом.
Ее глаза наполнены влагой до предела, и один легкий взмах ресниц обрушивает водопад слез. Они рекой текут по щекам и собираются на подбородке. Ксения вытирает ей непривычным резким жестом, тыльной стороной ладони, размазывая черные разводы по лицу. И тут же отворачивается к окну, прячась от меня.
Впервые вижу, как она плачет.
А еще это из-за меня.
— Я писал тебе, но ты не отвечала. Мне предложили уехать, Ксень. Если приму предложение, то уеду работать в Латвию, на все лето. Лето уже скоро, и мне нужно дать ответ. Поехали со мной? Ну что тебя здесь держит?
Глава 26. Тимур
Она уже взяла себя в руки. Достала из сумочки пачку салфеток и вытерла потеки туши.
— Я не могу… Все это очень не вовремя.
— Ясно, — киваю. — Не ожидал услышать от тебя ничего другого.
— Подожди, Тимур. Стой… Ты не так меня понял. Мне просто нужно еще немного времени.
— Почему? Что изменится, Божья Коровка?
— Твой отец обещал мне развод. После выборов, Тимур. Я потому и приехала, на самом деле. Нам не нужно полностью рвать отношения, если ты не хочешь этого. Мы можем поставить отношения на «паузу», дождаться выборов, а потом он просто отпустит меня… И это будет спокойнее, лучше. Понимаешь? И у тебя будет время еще раз все обдумать. Я неидеальная женщина, несовершенна, неполноценна и никогда не смогу родить тебе детей, Тимур. Нет! Не надо говорить, что для тебя это ничего не значит. Это сейчас. А потом будет иначе, ты станешь старше и…
— Хватит, Господи! Ты всего на пять лет старше, а снова говоришь со мной, как с ребенком. Не будет детей? Значит, не будет! А захочешь ты и только ты детей, значит, придумаем что-то. Слишком рано это обсуждать, Ксень, а я… Да я просто и не думал о детях. Поверь, когда я тебя вижу, то вовсе не о детях думаю. А несовершенства… Я ведь тоже дефектный, Ксень. Только ты почему-то вечно забываешь об этом.
— Это всего лишь колено.
— Ну знаешь! Всего лишь колено поставило крест на всей моей жизни. Оказался бы я здесь, в этих обшарпанных стенах с койкой, если бы связки не подвели? Очень сомневаюсь. Так бы и гонялся за юбками, а теперь не могу. Хромаю.
Она улыбается, но быстро прикусывает губу и прячет глаза в пол.
Иду через комнату и сажусь рядом с ней. Беру ее ладонь в свою — как и думал, пальцы ледяные.
— А в Ригу ты с кем поедешь?
— Не знаю, вроде как со всей школой. Здесь учатся дети из плохих семей, им некуда деваться.
— И эта… с которой ты при всех обжимался, тоже поедет?
— Ты что, ревнуешь?
— Нет, — быстро отвечает она. — С ума сошел. Было бы к кому!
— Ты бы себя видела, Ксень. Я и не знал, что ты глазами молнии метать умеешь.
— Просто она так вешаешься на тебя, — морщится она. — Это же… Это непрофессионально, Тимур!
— Ну да, конечно. Я-то тут причем?
— А ты поощрял!
— Не знаю, выпускники наверное не поедут, — решил успокоить ее.
— Им ведь поступать надо. Так что можешь спать спокойно.
— Ты дождешься меня?
— Странный вопрос, Божья Коровка. А почему я могу не дождаться? До выборов всего ничего осталось.
— Ну… — ее щеки заалели. — У мужчин ведь есть потребности.
Притянул ее к себе за плечи. Обнял наконец-то так сильно, как хотел с самого начала.
— Эти разговоры о потребностях, которые нельзя вытерпеть, лапша, которую любят вешать неверные мужики своим женам. Никто от воздержания еще не умер. А ты?
— Что я?
— Дождешься меня?
Она тихо рассмеялась.
— Что мне каких-то пару месяцев, Тимур. Я всю жизнь такого, как ты ждала…. Надо же. как громко у тебя сердце стучит!
В груди после ее слов опять тесно. Того и гляди ребра трескаться начнут, как тонкие сухие ветки. Что со мной? Почему воздуха не хватает? Почему в груди так жжет, словно кипятка хлебнул?
Повернул ее лицом к себе, впился в губы, как будто ее воздух единственное, что может помочь мне выжить. Мягкая, податливая, она ахнула мне в рот. Улыбнулась, скользнув язычком по моим губам.
— Я так боялась, что ты меня прогонишь…
— А я боялся, что ты больше никогда не приедешь…
Обхватил обеими руками, приподнял и усадил на свои колени. Не отпуская рта, кое-как справился с ее пиджаком и отбросил в сторону. Она задрожала под моими ладонями. Стиснула талию коленями.
Фригидная, как же. Секс ей не нужен. Мало кто вспыхивал под моими руками с такой отзывчивостью, как она.
Ледяные пальчики пробрались под одетую по случаю рубашку, пробежались по шее, царапая ноготками.
— Боже, как я хочу тебя… — выдохнула она в мои губы. — Совсем теряю голову рядом с тобой.
— Так бросай все. Божья Коровка, — отзываюсь, пока справляюсь с ее пуговицами. — Оставайся со мной, зачем ждать? Если уже согласился на развод, то все равно его даст. Поедешь со мной, будем в море купаться, в волейбол играть…
Она тихо смеется, пока я целую ее в шею и выгибается, ерзая верхом на мне.
— Ну какой волейбол? Ты рост мой видел? Я под сеткой могу, не нагибаясь ходить.
— Любишь ты на себя наговаривать, Ксеня. Идеальный у тебя рост. Мне подходит. Вся ты мне подходишь, такая, как есть. Перестань твердить о своих минусах. Заруби себе на носу, несовершенства делают нас особенными.
26- 1
Она тяжело дышит, пока я раздеваю ее. Снимаю блузу, одним движением расстегиваю лифчик. Соски у нее аккуратные, темные, и она вся приподнимается, вытягивается, когда я провожу по одному из них языком.
Сколько времени у меня уйдет на то, чтобы доказать ей, что она для меня особенная? Я воспользуюсь каждой минутой. Удивительно, как посвятив всю себя благотворительности, она постоянно забывает о себе. Живет, наплевав на проблемы в браке. На отца, который ее ни во что не ставит. На то, что несчастье вытягивает из нее все силы.
