Вот ударила первая молния, за ней другая. Столики вокруг стали спешно заполняться людьми, спасающимися от непогоды.
Идти мне некуда. А всю жизнь бежать от свекрови — бесполезно. Если захотят, они меня везде найдут.
Я перезваниваю ей сама. От любопытства, скуки или чтобы окончательно разорвать последние семейные связи, не знаю.
— Ксения, слава богу! Где ты?
В какой-то миг даже кажется, что она действительно волнуется, но я отметаю эту мысль.
— А зачем вам знать, где я?
Ресторан забит под завязку, а моя свекровь не станет устраивать скандал на людях. Не тот она человек, чтобы так низко опуститься. Но она может сдать меня Сергею, если вдруг он решил выведать мое местоположение через мать.
— Помочь тебе хочу, дура, — цедит свекровь. — Где ты? Я приеду. Одна.
Свекровь произносит это абсолютно без злости. У нее было достаточно времени, чтобы смириться с моей изменой. А все высказать мне она могла и раньше.
Называю адрес. Будет даже забавно увидеть высокомерную Алевтину Петровну на пластиковом стуле в «Макдональдсе» в окружении матерящихся студентов.
— Буду через полчаса.
Дождь за окном не стихает, лупит серой стеной по панорамным стеклам, я впервые сыта и мне даже хорошо. У меня есть пути отступления, а с остальным я обязательно справлюсь.
Замечаю на парковке черный внедорожник. И понимаю, что готова ко всему. Если она выйдет не одна, если я почувствую хоть что-то неладное, то буду кричать, сопротивляться и устрою еще больший скандал на глазах у всех. Мне, в отличие от нее, терять уже нечего.
Свекровь выбирается из машины одна, как и обещала. Спешно перебегает залитую дождем парковку и сразу направляется к экрану. Она в курсе, как здесь делают заказы? Откуда?
Свекровь не выглядит озадаченной, когда просматривает меню. По-деловому тыкает в необходимое, как будто точно знает, чего хочет. Может, тянет время? Как я могу поверить в то, что в свободное время, когда ее никто не видит, она обедает бургерами?
Пока ее заказ в работе, она принимается глазами искать меня по залу. Я сдержанно киваю. Она не подходит сразу же, а я уже готовлюсь к любому развитию событий — что она достанет сотовый и все-таки вызовет каких-то амбалов из машины. Не знаю, зачем я могла понадобиться Сергею, если он вышвырнул меня из дома, но после случая в интернате от него можно ожидать чего угодно.
Алевтина Петровна забирает заказ, опускается за мой столик с подносом. Замечаю кофе и какую-то продолговатую коробочку.
— Обожаю их пирожки с вишней, — сообщает свекровь и мешает кофе деревянной палочкой.
— Думаете, я поверю, что вы едите в «Макдональдсе»?
— Почему нет? Не все могут быть такими правильными, как ты, Ксения. Только правильное питание, жизнь по режиму, работа от зари до зари. Но даже в тихом омуте черти водятся, верно?
Я молчу.
Я сбита с толку тем, как она с явным удовольствием пробует хрустящее тесто с вишневой начинкой и запивает его кофе.
— А вот кофе у них всегда был дерьмовым, — кривится Алевтина Петровна. — Знаешь, я всегда гадала, в чем твоя слабость? Моя слабость, как ты видишь, банальна — вредные пирожки из «Макдональдса». А у тебя не было даже этого, Ксения. Но так ведь не бывает. Даже когда ты потеряла сначала одну, а потом и другую трубу, ты и виду не подала, что сломалась. А я-то видела, понимала тебя, куда лучше моего сына. Кое-что мужчинам просто не дано понять… Я наблюдала за тобой и все ждала, думала, дашь слабину, расплачешься, попросишь моей помощи, да хотя бы поддержки, как у другой женщины, но нет. Ты со всем справилась в одиночку. Как будто тебе никто и никогда не был нужен, ко так не бывает… Я внимательно наблюдала за тобой все эти годы и гадала, зачем ты вышла за моего сына, если никогда его не любила. Думала, что у тебя точно есть молодые любовники, а потом поняла, что тебе и секс-то не нужен, как и отношения с другими люди. Только работа. Серьезно, Ксения, как можно столько работать? Ты ведь пахала, как сумасшедшая. Отдавала всю себя чужим людям. И как, Ксения, помогло оно теперь? Где они сейчас все те, кому ты помогла? Что-то я не вижу здесь очереди из желающих протянуть тебе руку в беде.
— Это вы рассказали обо всем Сергею?
— Нет, — Алевтина Петровна скова хлебнула кофе и скривилась. — Это была не я. Так что у тебя с моим внуком, Ксения?
— Возьмите любую газету. Там все написано.
— Я не читаю желтые сплетни, которые разнесла твоя бывшая подружка- журналистка. Спорим, скоро появятся и разоблачительные статьи о том, как ты «мыла» деньги в своем фонде? Пусть их читают те, кому больше нечем заняться. А я здесь и спрашиваю лично тебя, что у тебя с Тимуром?
— Я… люблю его.
Свекровь отодвинула стаканчик с кофе в сторону. Кивнула.
— А он тебя? To, что я слышала, кхм, не было похоже на любовь.
— Мы еще не говорили об этом… Поэтому я могу говорить только за себя. Тимур — тот, кто помог мне снова почувствовать себя живой… Я благодарна ему за это. А что будет дальше, не знаю.
— Ему будет нелегко в России, если он вернется. Сергей от него не отстанет.
— Я знаю.
— Нет, поверь, ты не знаешь всего…
Алевтина Петровна снова потянулась к стаканчику. Глотнула его, как будто это был крепкий алкоголь. Ей словно нужно было набрать прежде, чем решиться и заговорить снова.
Какое-то время мы молчали, а потом она все-таки заговорила:
— Я же гинеколог, помнишь? Ты вот без проблем ходила ко мне на консультации, а мать Тимура, когда забеременела, вдруг заартачилась, не хочу, мол, чтобы за беременностью следила родная свекровь. Проще, мол, перед чужими ноги раздвигать, а так стыдно, — она усмехнулась. — Знаешь, когда дело касалось других женщин, я-то сразу понимала, в чем дело, а здесь мой собственный сын, моя невестка, и я отказывалась видеть правду… До отвратительного банально, правда?
Шумный ресторан отошел на задний план. Я смотрела во все глаза на свекровь и она словно казалась бы мне чужой, незнакомой женщиной. Почему она никогда не была со мной настолько честной и настоящей, как сейчас?
— Значит… — у меня пересохло в горле. — To, что у Тимура никогда не было фамилии Сергея, это не случайность?
— Ага. Конечно, я не стала спорить, отдала ее другому врачу, но потом все равно попросила личное дело. Она говорила одно, а по УЗИ было видно совсем другое. Лера не желала иметь с нашей семьей ничего общего, потому что у нас ничего общего и не было. Да еще Сергей… Он всегда очень плохо к ней относился, — глухо отозвалась Алевтина Петровна. — Я хоть и гинеколог, но знаешь… К чужим врачам с такими синяками не пойдешь, мигом обо всем догадаются. Он не сразу согласился на развод, далеко не сразу. Даже за чужого ребенка держался, но Лер не была такой, как ты, тихой и спокойной мышью. Валерия давала ему отпор, раз за разом, а Сергей не любит этого, ты же знаешь…
