— Как мне жить-то дальше, Ксень? Как жить, зная, что у меня отец такой бесконечный мудак? Сука, как мне не убить-то его собственными руками? Я же не выдержу однажды…
— Тимур, не надо… Не думай. Мать не предупредила тебя?
— Сказала, что даст разоблачительное интервью, — хмыкает он. — Больше ничего. Блять, я же думал там только махинации с налогами и отмывание денег, но не такое!
— Она рассказала мне все еще в Риге. Хотела знать, вел ли он себя со мной также.
Тимур отшатывается к противоположной стене, а потом удар за ударом сбивает в кровь собственные костяшки.
Не выдержав, я бросаюсь к нему, обнимаю со спины и глотаю слезы.
— Не надо! Не надо…
— Да как «не надо»? А если я такой же? Если мудак, как и он, Ксень? Да он мне жизнь испортил уже тем, что участвовал в зачатии, блять!
— Он не твой отец.
Каждая мышца Тимура под моими руками наливается сталью. Он напрягается, а потом тихо выдыхает:
— Что?
— Сергей не твой отец.
Тимур резко разворачивается, обхватывая меня, чтобы не сбить с ног внезапным разворотом. И смотрит на меня, не дыша.
— Повтори, Ксень. Повтори еще раз. Это тебе тоже моя мать сказала?
— Да.
Слезы бегут по моему лицу, и я не хочу, но все равно нет-нет, да перевожу взгляд ка экран телевизора. Журналисты осаждают кованые ворота, перед которыми когда-то и моя жизнь преломилась надвое.
«Были выявлены многочисленные нарушения»… «Многомиллионные счета в зарубежных банках»… «Семейное насилие».
Валерия сбросила атомную бомбу, как и обещала. Вместе с ней это сделали те, кто копали под Сергея все это время. Они, наконец, добыли доказательства и опубликовали их в российской прессе. Валерия была лишь частью масштабного плана.
Снова поворачиваюсь к Тимуру.
Теперь он совершенно опустошен. Правда еще не дала ему освобождения, но ненависть больше не имеет над ним власти. Тимур больше не ищет уродств в себе и не питает отвращение только потому, что он с Сергеем одной крови.
— Ты даже внешне не был похож на него, Тимур. Ты совсем другой. Не говоря уже о твоих качествах. Тебе не нужно переживать о том, что когда-нибудь станешь таким, как он. Никогда не станешь.
Тимур долго смотрит на экран телевизора, даже не мигая.
Новые кадры показывают, как журналисты осаждают такую знакомую фигуру в аэропорту. Сергей пытается сбежать из страны, но ему это не удается.
Его арестовывают прямо у трапа самолета.
Мы с Тимуром оба смотрим прямой эфир с таким шоком, как будто это высадка ка Марс, где неожиданно нашли целую колонию марсиан.
— Ущипни меня, — прошу я.
— Не-а, это ты меня ущипни. Я за день еще никогда не узнавал столько потрясающих новостей… Ксень, а он знает? Знает, что я не его сын?
— Валерия говорила, что он догадывался, пусть и отрицал этот факт.
— Да не, — тянет Тимур, как будто и не слушал меня. — Конечно, старый козел знал. Он же ненавидел меня. Всю мою жизнь! С рождения, сука, ненавидел, а я в лепешку старался разбиться, чтобы ему понравится. А хер там. Ну мама…
— Только не говори ей, — пугаюсь я. — Она не хотела, чтобы ты знал.
— Могла и не просить о таком, Ксень, — криво ухмыляется он. — Не представляю, как спросить собственную мать, с кем же она переспала тридцать лет назад, лишь бы наставить рога моему отцу?… Боже. Ксень. С моих плеч будто камень свалился, знаешь?
— Знаю. Я так же себя чувствовала, когда от него ушла. Последняя ниточка разорвалась, и ты, как шарик, просто летишь, летишь все выше.
— Ну я не так поэтично, конечно, хотел сказать, я же футболист, помнишь? Только ногами могу, а головой не могу.
— Будет вам заливать, товарищ президент «Детской Академии футбола». Голова у тебя работает, как надо.
— И не только голова, — играет он бровями.
— Не здесь же, Тимур!
Но он уже впечатал меня в собственный же письменный стол.
— Почему нет? Все уже ушли.
— У меня штор нет! А это первый этаж и на улице все видно! И там мальчики…
— Мальчиков я уже отправил по домам. Стоп, какие мальчики? Ты же ничего не должна была знать. Вот шпионы недоделанные.
Но я заткнула его поцелуем.
— Дверь закрой, свет выключи и возвращайся.
— И эта женщина говорила, что ей не нужен секс?
— Ты мне нужен. И секс тоже с тобой нужен.
Вместе со светом в кабинете Тимур погасил телевизор. Вернулся к столу, избавил меня от белья и вдруг остановился.
— Слушай, я же тебе так и не сказал, Ксень. Я же спонсора нашел.
— О боже. Сейчас? Ты хочешь говорить о своем футболе сейчас?!
— Ксень, — он навис надо мной, и свет фонарей освещал его улыбку. — Просто там такой офигенный вариант. Я даже не поверил, когда услышал.
— И сколько этот спонсор даст тебе?
— В том-то и дело, что он не дает мне рыбу. Он готов дать мне удочку. Его зовут Николай Одинцов, он глава фирмы по производству солнечных батарей. И он готов отдать эту фирму мне.
— Звучит нереально. Может, его тоже скоро посадят?
— Я не знаю, честно. По документам вроде все чисто. Я обещал встретиться с ним на одном приеме, но даже идти не хотел, чтобы отца не встретить, а теперь… Теперь это будет даже интересно.
— А можно мы уже потрахаемся?
— Ксения Михайловна, как можно? Вы же работаете с детьми, — улыбнулся наглец. — Желание дамы закон. Только есть еще кое-что.
— Да боже ж ты мой! Теперь-то что?
— Выходи за меня, Ксень. Когда фамилию мою возьмешь, последняя ниточка точно оборвется раз и навсегда.
— Тимур. Ты во мне, я на рабочем столе. И ты решил сделать мне предложение сейчас?
— Ну а когда? — хохотнул он. — Я же все равно на одно колено не встану.
Я захохотала, а он стал двигаться во мне. Со мной. Навсегда.
— Безжалостная Божья Коровка, скажи же это ну…
— Да!.. О боже, да! Я согласна!
Эпилог
Впервые я встретила Ксению в очереди за кофе.
Кто мог знать, что именно в сонной очереди посреди торгового центра я встречу лучшую подругу, о которой не смела и мечтать? Знаков свыше не было. Наоборот, в то утро все шло из рук вон плохо: машина не заводилась, пробка была раньше обычного, а телефон оказался разряжен. Я была раздражена и в полном ужасе от предстоящей встречи. Хотя врачи и запретили кофе, я решила, что стаканчик капучино спасет меня от непреднамеренных убийств и сделает этот день менее ужасным.
