Звонок продолжал трезвонить.
- По ходу, не уйдут, - сказал Николай и нагнулся за своими вещами, вернее всего одной вещью. – Я открою.
Я торопливо подхватила свою пижаму и мигом бросилась в спальню, по дороге схватив в ванной полотенце, бросила его Николаю.
Парень намотал его на бедра прямо поверх боксеров. Но скрыть его возбужденное состояние было весьма и весьма сложно. Подошел к двери, под несмолкаемые трели звонка.
Щелчок замка и одно слово в два голоса:
- Ты???
Николай
Неудобное полотенце, обмотанное поверх нижнего белья, неудобный непрекращающийся звонок, да и сама ситуация мега неудобная. И кого тут сейчас вообще принесло? Трезвонят, будто мы тут затопили кого-то.
Открываю дверь и ловлю челюсть свою уже на полу. Против воли вырывается:
- Ты???
И не у одного меня.
Прямо передо мной стоит мой хороший знакомый, человек, которого я знаю десять лет – мой партнер Ромка.
- Рома, какого хера? У тебя пожар что ли? – говорю с легким нажимом.
- Эээ… Коля? Ну, привет, – глаза моего партнера на выкате, словно чайные блюдца. - А ты что тут делаешь? – переводит тему.
- Живу, Рома, живу, - говорю и, махнув рукой в комнату, продолжаю, - ну, заходи, коль пришел. Рассказывай, что за дела у тебя тут внезапно нарисовались.
Он нерешительно заходит и топчется у порога.
Я закрываю дверь и медленным шагом направляюсь на кухню.
- Да, заходи, кому говорю. Мы тебя чаем угостим, – говорю нерадивому гостю. Потом поворачиваюсь, – Да, Машка?
Она как раз успела накинуть свой синий длинный махровый халат, запахнув его так, что видно было только лодыжки. Подхожу к Машке, кладу руку на плечи и притягиваю к себе. Целую - все, территорию застолбил. Ага, все мы собственники, так что, Рома, выкуси. Хрен тебе, а не Машка.
Чай наливал я. Я ж хозяин. Тихо поржал про себя – еще бы сырников приготовил. Тогда бы Машка уже сама мне жениться предлагала. Она знала, что я могу, но заставить меня готовить было трудно. Только если по собственному желанию. И то по праздникам. Сегодня как раз такой день намечается, но никак не связан с Ромкой.
Ромка сел на стул, пальцами пиджак теребит, смотрит в пол. Ни дать, ни взять школьница на экзамене.
- Я вообще-то переживал, - говорит. – Мария в офис не пришла, заранее не предупредила.
- А позвонить не судьба? – немного резковато перебиваю его.
- Звонил. Абонент не абонент, – Рома осмелел и поднял на меня глаза.
Я перевел взгляд на Машку. Она пожала плечами.
- Сел, наверное, – и смотрит так виновато. – Я вчера не проверяла.
- Не сомневаюсь, - улыбнулся я, а она отправилась разыскивать телефон.
Ромка повернулся ко мне и полушепотом спросил:
- И давно вы… - замолчал
- Что? Спим вместе? – продолжил я его фразу.
- Нет, я не так хотел сказать – близко знакомы.
Я заржал аки конь.
- Давно, Ром, не поверишь. Все тридцать.
- Что тридцать? – не понял он.
- Все тридцать лет знакомы.
- Так тогда какого же…? – он опять замолчал, но я его прекрасно понял.
- Это у нее надо спрашивать, - глянул на подошедшую виновницу сегодняшнего торжественного чаепития. – Маш, какого?
- Ты о чем? – не поняла она.
- Рома хочет спросить, почему Вы, о, благородная дама, не воспользовались своим преимуществом, а проходили собеседование как обычный смертный человек.
- Терпеть не могу быть под протекцией. Я привыкла всего в жизни добиваться своим умом и трудолюбием. Не хочу, чтобы обо мне судили по другим людям.
Тут уже я уши развесил. Эта глава ее жизни мне не была знакома. То, о чем она сейчас говорила, относилось к десяти годам жизни, когда мы с ней не пересекались. Нет, я, конечно же, что-то расспрашивал у мамы, но все равно много не знал. А Машка тем временем продолжала:
- И тем более никогда не собиралась пользоваться свой внешностью. Тем более, что десять лет назад, когда я только начинала свою карьеру, я не была такой, - ее губы тронула легкая улыбка.
- Подтверждаю, - нагло сказал я, а Машка сделала вид, что возмущена, и стукнула меня по руке.
- Мне частенько бывало сложно продвигаться по карьерной лестнице. Один руководитель решил, что раз он руководитель, то имеет право указывать мне, как мне жить и с кем встречаться, другой считал, что раз я женщина, то мое дело только глупо хлопать глазами и мило улыбаться, третий просто не давал проходу и хотел уволить, когда я его отшила. Руководители-женщины, которых у меня было всего двое, считали меня смазливой выскочкой. И во всей этой каше мне приходилось разбираться, параллельно обучаясь профессиональным премудростям. Зато теперь я могу вести практически любые переговоры. За исключением межгосударственных разве что. И то только потому, что не знаю точной суммы золотовалютного запаса.
- Все понятно. Позицию одобряю, - сказал Роман.
- Надо было сказать – уважаю, - я вставил свои пять копеек. А потом глянул на время. – Маш, нам уже собираться пора. Одень платье. – потом повернулся к партнеру. – Ром, как ты понял, нас сегодня уже не будет. Сорян, это мой завтык, я тебя не предупредил. Она честно собиралась сегодня. Но я ее отпустил, а тебе не сказал, - посмотрел на Машку. – Я пока оденусь, пообщайся, пожалуйста, с гостем.
Машка встала, собрала посуду со стола и принялась ее мыть. Что ж, теперь ее очередь. Вспомнил, как мыл посуду до прихода Ромки. И вот спрашивается, какого лешего он на голову нам свалился. Всю малину обломал.
Одеваясь в комнате, слышал, как Ромка задавал Машке какие-то вопросы, она спокойно и дружелюбно отвечала. И я был безмерно рад, что совсем скоро она уже будет моей.
Потом пошла одеваться Машка. Мы с Ромкой начали обсуждать рабочие вопросы. Тем более, что завтра уже работы не будет – вечером мы все отправляемся в путь, на долгожданный недельный корпоратив.
Я обернулся - дверь в спальню была закрыта. Все, можно перепрятать. Достал коробочку с кольцом из своей сумки и спрятал во внутренний карман пальто.
Рома проводил этот маленький предмет долгим взглядом.
- Да, Рома, - поднял я на него глаза, - не облизывайся. Это тебе не Лизка. Машку я тебе не отдам.
Лизка была нашей общей подругой студенческих общаговских времен. Она сначала встречалась со мной, но Ромка начал бегать за ней, и потом она переключилась на него.
- Коль, я готова, - сказала Машка, выходя из спальни.
Мы с Ромкой обернулись и застыли в немом восхищении. Она была неотразима.
