— Роберт! Ты не понимаешь! Это убийство! — кричал светловолосый зрячий. В зале раздался одобрительный гул его сторонников.
— Эдмунд, когда твой бастард возьмет сильнейшую магию семьи, ты прибежишь сказать мне спасибо за отличный закон.
— У меня никогда не будет незаконнорожденных детей, — рявкнул маг, — Потому что я не насилую человеческих девушек.
— Ты обвиняешь меня… — лицо Роберта покрылось красными пятнами.
— Прекратите! — грозно прикрикнул лорд-канцлер и ударил деревянным молоточком по столу. Тут же все затихли, но чтец и зрячий, продолжали буравить друг друга горящими взглядами.
Только сейчас обратила внимание, что советник королевы присоединился к лорд-канцлеру, а меня оставил стоять возле входа, рядом с магами, которые не имели прав участвовать в заседаниях палаты лордов, но могли присутствовать на них. Одежда, также носила резкое отличие. Все лорды были в алых мантиях и белых париках. Они сидели на красных кожаных креслах, в то время, как зрители в черных брюках и сюртуках, стояли возле двери.
— Имейте уважение к друг другу! — продолжил говорить лорд-канцлер. — Сейчас начнется голосование закона с поправкой номер один пункт первый. Он гласит. «Оставлять жизнь незаконнорожденному, если он является единственным ребенком мага.» Пусть те, кто разделяет это мнение, скажут «согласен», а те, кто не разделяет, — «не согласен»».
Лорды по очереди называли свое решение и клерки тут же записывали каждый голос. И я волновалась вместе со всеми, кому была небезразлична судьба бастардов. С тревогой следила за магами и даже сама попыталась посчитать. Но вскоре сбилась и с тяжелым сердцем смотрела, как один из клерков подошел к лорд-канцлеру и отдал результаты голосования.
— Итак, — громко объявил маг, — Поправка отменена с перевесом в три голоса, — по залу пронесся гул, довольный и недовольный, смешались.
«Если против поправок проголосовало больше аристократов, значит … закон могут принять.» С ужасным предчувствием я оглядела мужчин в красных мантиях.
— Поправка номер один пункт второй. «Оставлять жизнь незаконнорожденному, если он достиг одиннадцати летнего возраста».
И снова началось голосование, только теперь перевес был в семь голосов и мне стало по-настоящему страшно. Число аристократов, желающих смерти свои бастардам, увеличилось. Вообще, казалось, что нахожусь в театре и лорды — это актеры. Настолько было абсурдным обсуждать жизнь и смерть детей. Маги, которые были против ужасного закона, с недоумением посматривали на тех, кто был «за». В голове не укладывалось, что кто-то из аристократов желал убить, пусть и бастарда, но собственного ребенка. Это было дико и жутко.
— Хочет ли кто-нибудь выступить перед принятием основного закона о незаконнорожденных, без поправок?
Маги покачали головой. Все, что хотели они сказать, уже сказали.
— Тогда начнем голосование!
А я вдруг подумала. Если не выступлю сейчас и закон одобрят, то никогда не прощу себя за то, что стояла в стороне и молчала. Поэтому крикнула, чтобы не было шага к отступлению.
— Лорд — канцлер! У меня есть, что сказать!
Мужчины, как по команде повернулись в мою сторону. Послышались смешки и возмущения.
— В палате лордов аристократкам не место, — едко заметил один из магов.
— Это непростая аристократка, господа. Позвольте представить вам, леди Эмили Хотман, серебряную душу. Пара, которой является маркиз Анри де Фуа. Думаю имя этого аристократа многим знакомо, — поднялся на мою защиту вещатель.
Раздался гул голосов и шепот за спиной. Французского убедителя знали, уважали, а кто-то и боялся.
— Леди Эмили, прошу, — герцог предложил мне выйти вперед и начинать, а у меня от волнения пересохло в горле. Но страшно еще было смотреть на ехидные ухмылки и злые глаза. Сложно начать говорить, когда столько незнакомых лиц и взгляды всех, собравшихся устремлены на тебя. Казалось, они только и ждали, когда я замешкаюсь или допущу ошибку. Поэтому, долго не раздумывая стала говорить. Сначала мой голос неуверенно дрожал, но чем дольше говорила, тем спокойнее себя ощущала, а главное, знала, что поступаю правильно.
— Многоуважаемые лорды! Прежде, чем вы приступите к голосованию. Прошу вас подумать о невинных детях, у которых может быть впереди столько приключений и открытий, а вы ужасным законом хотите лишить земной жизни душу. Чем маг — бастард отличается от мага рожденного в семье? — послышался язвительный смех Роберта и его сторонников. — Только тем, что его мать не аристократка и не супруга отцу. У него такие же руки и ноги, как у нас с вами. Он, также радуется, страдает и влюбляется, как мы с вами, но ему не позволено снимать браслет, сдерживающий парную магию. Потому, что считается, незаконнорожденные недостойны встречи с серебряной душой. Он тоже хочет иметь семью, детей, но ему это не позволено законом. Мы с вами считаем, что ни к чему бастарду плодится. А теперь, мы хотим решать за него, жить или умереть магу. А он ведь маг! Такой же, как и мы с вами, только его матерью является человеческая женщина и чаще всего по принуждению!
Замолчала на секунду, чтобы отдышаться и с удивлением заметила. Меня слушали и непросто слушали, а очень внимательно. В зале стояла тишина и только собралась продолжать, как Роберт схватился за голову. Мужчина склонился к полу и завыл от боли. Движения маркиза Харли по очереди стали повторять все сторонники чтеца.
— Идемте, — потянул меня за собой вещатель, — Нужно спешить.
— Что происходит? — спросила советника королевы, а сама оглядывалась назад, пытаясь увидеть чтеца.
— Где мой сын! Где Меган! — вдруг дико закричал Роберт. Но то, что случилось дальше я уже не видела, советник королевы, так быстро шагал, пришлось почти бежать, чтобы поспевать за ним.
— Не переживайте, леди Хотман, теперь у маркиза Харли все будет хорошо. Поверьте. Мне, к сожалению, довелось не раз наблюдать за магами и людьми, когда власть убедителя над ними заканчивается.
— О чем вы говорите? — не понимала я.
— Если убедитель преступно воздействует своим даром на мага или человека, но как только аристократ умирает, сила его убеждения исчезает и жертвы магии после этого испытывают сильнейшие головные боли. Так как сознание перестраивается, вспоминает.
— Но тогда получается, что … маркиз Харли и его … сторонники были подвержены … магии убеждения? И выходит … убедитель… мертв. Но, кто мог сотворить с ними такое и заставить поддерживать ужасный закон? Вы знаете?
— Герцог Розен!
От неожиданности я бы остановилась, но вещатель не позволил медлить и секундочки.
— Так … он мертв!
— Поторопимся, — вместо ответа сказал герцог, — А то спасать больше некого будет.
Глава 16
Я снова стояла возле двухэтажного серого дома недалеко от торговой площади. Здание ничем не отличалось от остальных строений и в другой раз оно совсем не привлекло бы внимание, но теперь дом оцепили отрядом сыщиков и собралась огромная толпа. Земля вокруг дрожала и слышен был глухой, но пронзительный свист. Трое существ, когда вышли из кареты тут же бросились ко входу здания, но искатели не разрешили им войти и тогда от нетерпения пришельцы топтались на месте.
