— Пощади! Пощади, хозяин! — закричала богиня. — Я не стану. Больше не стану!
Замерев на секунду, я усилием выбросил себя из транса, отвернулся. Богиня выглядела жалко, униженно, и это больно резануло по нервам. Я только что, чуть не лишил жизни самое близкое на этом свете существо. Она мне не рабыня — я отношусь к ней почти как к сестре, о которой всегда мечтал. Взбалмошная, вредная, жестокая. Что ж, родственников не выбирают. И я чуть не изгнал ее только потому, что из-за нее пережил несколько неприятных минут. Массовый убийца, да. Но не благодаря Кере. Она ведь не заставляла меня в них стрелять — я сам принял решение. Она просто поставила меня в такую ситуацию, выбор был за мной. И тот факт, что я чудовище от нее никак не зависит.
— Я не стану тебя изгонять. — Бросил я за спину. — Ни сейчас, ни потом, даже если ты повторишь то, что сделала. Слишком привязался. — Не выдержал, оглянулся. — Прошу, не заставляй меня больше ненавидеть себя.
* * *
Не выдержала Кера в самый подходящий момент. Позже, вспоминая свои действия, размышляла — не специально ли она прекратила противостояние именно сейчас? Так драматично получилось! Нет, не специально. Просто в один момент чистый вдруг многократно усилил напор, сопротивляться стало решительно невозможно, и она позволила себе расслабиться. А дальше все произошло так, как она и надеялась. Раб чистого был убит, тысячи смертных расстались с жизнью, и она ненадолго потеряла разум от восторга и удовольствия. Хотела ведь провернуть все тихо, так, чтобы смертные ничего не заметили. Не сдержалась, устроила пляску. Такое количество силы одновременно — разве можно было удержаться? И потом, все еще на волне эйфории сболтнула лишнего. Смертный удивился. Смертный разозлился. А она… опьяненная силой, она не контролировала свои эмоции. Казалось — что ей этот смертный? Сейчас она может равнять с землей горы! И он еще смеет что-то указывать? Ей, богине беды? Она решила надавить. Немного боли, немного страха, и толика божественной силы — такое заставит быть покорным любого смертного. Кера забыла, что давала клятву. Забыла, что нарушив ее, потеряет все, чего смогла достичь с помощью смертного, вновь вернуться в то страшное, полубезумное состояние. Где-то на краю сознания кричала Ева. Девочка просила образумиться, просила не совершать непоправимого. Кера осталась глуха. Она — воплощенное могущество. Для нее нет ничего невозможного.
Оказалось, есть. Диего было наплевать на боль, страха он не испытывал, а попытка подчинить его божественными силами натолкнулась на ледяную стену. Он будто не замечал ее усилий. Игнорировал. А потом ударил он сам, и она — да, она-то почувствовала. Всем своим обретенным могуществом она не могла сопротивляться безжалостной силе, что вышвыривала ее обратно из тела Евы и вовсе из тварного мира. Вот тогда она снова почувствовала страх и взмолилась о прощении. Краткий миг — и все стало так, как было. Связь с телом Евы снова крепка, она чувствует себя прекрасно, вот только путы, связывающие ее, стали гораздо осязаемей. Теперь ей еще долго придется вымаливать прощение у смертного, зарабатывать его доверие. И неизвестно, удастся ли, или ей так и суждено будет оставаться покорной рабыней, вынужденной до последней буквы выполнять приказы, не имея ни капли свободной воли.
И он снова ее удивил. Только что кипевший от гнева смертный вдруг успокоился, и как-то буднично пообещал, что не станет пользоваться своей властью. Секунда — и Кера ощутила, как возвращается утраченная было свобода. Возвращается с лихвой. А еще его последняя фраза. Богиня вдруг почувствовала новое, неведомое доселе чувство. «Это стыд, сестренка», — прошептала на краю сознания Ева. — «Тебе неловко оттого, что ты заставила Диего страдать».
Глава 10
Бежать из города больше не было смысла — живых там уже не осталось. Нужно разделиться и осмотреться на предмет найти кого-то живого. Ну и чего-нибудь полезного. Да, мародерство. Однако Памплона очень нуждается во множестве вещей, кроме, собственно, провизии. Если мы найдем здесь что-то полезное, оно будет вывезено. Мертвым не нужно, а нам пригодится. Марк, когда, наконец, пришел в себя и осознал, в какой заварушке мы только что поучаствовали, заикнулся было насчет похорон, но я широким жестом обвел площадь, заваленную трупами и предложил:
— Занимайся, если хочешь. Помощников бери, если кто согласится. Можно прямо сейчас начинать. Месяца за три, может, управитесь. Хотя вряд ли, к тому времени уже все зверье растащит.
— Но нельзя же так-то вот оставлять. Все-таки люди…
— Это просто мертвые тела. Им уже все равно. Да, их нужно похоронить. Не сжечь, так хотя бы закопать. Я это осознаю, и не из-за морали, а потому, что столько трупов — это зараза, которая скоро начнет расползаться по округе. Но я просто не могу придумать, что мы можем здесь сделать! Расскажем об этом кому-нибудь, у кого достаточно свободных рук, чтобы решить эту проблему — если встретим таких. Вот только, боюсь, к тому времени будет уже поздно.
— Да, ты прав, — поморщился Марк. — Просто как-то жутко, что ли. Командир, давай тогда уберемся отсюда?
— Обязательно уберемся, только сначала нужно найти колеса для локомобиля. Хоть мало-мальски подходящие — ты же не думаешь, что мы на трех колесах сможем дальше ехать? А пока вы ищете, я навещу храм чистому. Да и вообще, посмотрите, что полезного мы можем здесь взять. Пройдитесь по округе, осмотрите лавки и прочее. Без фанатизма — так, на случай, если наткнетесь на что-то полезное.
Физиономии у членов отряда похоронные. Соответственно моменту, в общем-то. Даже неунывающий обычно Ремус старается отворачиваться от страшной картины — да только куда тут отвернешься? Трупы повсюду. Целая площадь мертвецов. А меня злость берет — вы-то чистенькими остались. Провалялись всю заварушку в ступоре, как нежные нимфы, оставили мне выкручиваться. Понимаю, что ребята ни при чем, но поделать ничего не могу. А еще бесит их трусость. Как только намекнул, что надо навестить храм, все тут же постарались сделать вид, что еле двигаются, и вообще вот-вот снова потеряют сознание. Боятся божьего гнева, не хотят связываться. Не побоялись идти только Доменико да Ремус. Еще Кера — ну, с ней понятно.
С богиней я больше не говорил, и вообще вдруг понял, что всерьез обижен. Не зол, не раздражен, а именно обижен. Причем самому смешно — обижаться на богиню беды за то, что она устроила неприятности как минимум наивно. И тем не менее, я ничего не мог с собой поделать. В общем, в голове замешался коктейль из негативных эмоций. Неудивительно, что Кера пусть и держалась на расстоянии, но далеко не отходила. Наверняка наслаждалась отголосками. А то, что вид у нее при этом виноватый — так это мне кажется, просто выдаю желаемое за действительное. И воспитательные беседы от кузена сейчас совсем не вовремя. А он почему-то не нашел лучшего времени, чтобы такую провести:
— Дружище, я все понимаю, — тихонько бормочет брат, положив мне руку на плечо и косясь на идущую неподалеку богиню. Забыл, похоже, что у нее отличный слух, и его шепот она скорее всего прекрасно слышит. — Мне ведь тоже пришлось стрелять в безоружных. Вспомни наш разговор, там, возле завода. Ты мне тогда сказал, что чистым остаться не получится и с этим нужно смириться. И потом, их никто не заставлял устраивать в городе то, что они устроили. Жертвоприношения… ты в курсе, что первыми они «очистили» детей? — Доменико действительно уже успел побывать в магистрате, и даже найти записи. Оказывается, местное начальство скрупулезно вело записи о количестве жертвоприношений — удивительная методичность, особенно она фоне общего безумия. — Каждый день по пятьдесят человек, даже записи сохранились. Твари, не могли другим способом прокормиться! В общем, я тебя понимаю, и сочувствую… Но все равно, так поступать с женщиной ты не имел права! Это слишком грубо. Боги свидетели, если бы я не знал всех обстоятельств, я бы вызвал тебя на поединок!
