— Ты права, — шепчу я в ответ. — Мы такие. Но мне не нравится таким быть. Я себя за это не люблю и переношу свое отвращение на тебя.
— Ты же понимаешь, насколько это глупо?
Отвечать не стал, да ей этого и не требовалось. Раздача оружия закончилась, пришло время разделить людей на отряды. Действовать решили одновременно по нескольким направлением, чтобы сразу парализовать любое организованное сопротивление. Кроме перечисленных Севериным учреждений решили занять еще почтовое отделение, за неимением в этом мире телеграфа, так что делиться предстояло на четыре. Основную сложность должна представлять жандармерия с городским арсеналом — ее взял на себя центурион. Соответственно с ним пойдет самая боеспособная часть «армии» — те восемьдесят человек, с которыми мы вернулись после акции на железной дороге, плюс те полторы сотни, что успели добраться своим ходом. Остальные разбежавшиеся еще не подошли, и я очень сомневаюсь, что они вернутся в полном составе. Наверняка многие решат, что после того «разгрома», который они наблюдали, делать в Памплоне нечего, и лучше убраться западнее, пока тут все не обратили в пепел. Вполне логичное решение, и я даже не думаю их за это винить. Люди шли рвать поезд с чистыми не за идею, а для того, чтобы обезопасить себя, и решив, что попытка провалилась, будут действовать так, как подсказывает им желание выжить. Далеко не у всех на территории бывшей тюрьмы остались родственники, а впрягаться за чужих людей желание возникает далеко не у каждого. Плевать. Лишь бы грабить не начали — это сыграет против повстанцев, к которым пока, несмотря на пропаганду сената, простые обыватели относятся с сочувствием.
Называя отряд центуриона боеспособным, я даю им большой аванс. Умения быть солдатами им прошедшая заварушка не прибавила ни на грамм, однако побывав в серьезной переделке сознание меняется, а это уже что-то. Вон у них и лица отличаются от остальной массы повстанцев — спокойные и собранные. Я даже не могу сказать, на кого больше надежды в предстоящем штурме жандармерии — на тех, кто оставался с нами до конца, или тех, кто бежал. Последние, чтобы оправдать свою трусость, вероятно, будут стараться даже сильнее… Главное, чтобы не переборщили. Впрочем, Северину явно не в первый раз приходится иметь дело с новобранцами, он все эти психологические тонкости знает лучше, чем кто-либо из присутствующих.
Лица остальной части армии оптимизма не внушают совсем. Большая часть воодушевлены. Даже слишком воодушевлены. Новость о том, что разгромлен поезд с отрядом, который ехал нас убивать, уже распространилась по лагерю. Новички, пришедшие за оружием уверены, что теперь все будет легко и просто, и, по-моему, готовы не только отбивать Памплону, а идти прямиком на Рим. Очень опасное настроение. Меньшая часть откровенно трусит, и лучше уж так. Несмотря на страх они откликнулись на призыв центуриона, значит, достаточно хорошо представляют, что нам предстоит, и готовы к этому.
Доменико со своими людьми займет магистрат, и последняя часть, под руководством Драко — одного из подчиненных Северина, возьмет почту. Сам не знаю, почему именно Драко досталось наименее важное направление — должно быть, Северин учел, что авторитет Доменико уже и так высок, а после недавнего и вовсе взмыл выше облаков. Предполагается, что в данной ситуации ореол удачливого командира важнее, чем реальные навыки управления. Доменико только плечами пожал. Кажется, эта идея не слишком понравилась парню, но спорить и кочевряжиться сейчас — не лучшее время, так что он молча кивнул на предложение центуриона и отправился выбирать себе людей.
Мне же достался храм чистому, чего было непросто добиться. Северин очень не хотел оставлять это дело такому дилетанту как я, но выбирать не приходилось — сам центурион разорваться не мог, а больше никто на такое дело подписываться не захотел бы, так что пришлось сотнику соглашаться. Он даже выделил десяток парней из тех, что были с нами утром. Большего количества решили не брать. Дело деликатное — пусть уж как можно меньше народа знает подробности. Простые обыватели боятся чистых. Не так, как боятся бандитов в подворотне или, скажем, наставленного в лицо револьвера. Это иррациональный страх, страх неведомого, сверхъестественного. Так боятся ночных некрополей или оживших мертвецов. Боятся потерять не только жизнь, но душу. Нет, сгонять большую толпу к храму не стоит. И все нужно сделать быстро — даже раньше, чем начнут действовать остальные. Именно поэтому я вытребовал у Северина один из трофейных грузовиков.
— Смотрите там аккуратнее, — немного волнуясь, напутствовал меня Доменико. Глазами при этом стрелял в сторону невозмутимой Керы, так что основной предмет его беспокойства вычислить труда не составляло. До сих пор не могу привыкнуть, что парень, несмотря на то, чему был свидетелем, продолжает воспринимать ее как слабую девушку. И, может быть я ошибаюсь, но богине это не так безразлично, как она пытается показать. Самое смешное, я не могу однозначно утверждать, что Доменико не имеет шанса на успех. Ведь как-то появились в древности обладатели маннов. И не только благодаря любвеобильным богам вроде Зевса и Аида — дамы там тоже отметились. Вот будет смешно. Определенно, нужно будет поговорить с Керой и объяснить парню, с кем он имеет дело. Не хочется вводить его в заблуждение.
— Диего! — я даже вздрогнул от неожиданности — так глубоко погрузился в размышления. — Ты уверен, что тебе не стоит остаться в лагере? С чистыми и я справиться могу.
— Все в порядке со мной, — качнул я головой. — Просто задумался. Не беспокойся. Вряд ли их там много, а с несколькими монахами мы справимся. Главное, не дать им время подготовиться. Ты же знаешь, мы с Евой опаснее, чем кажемся.
— На, поешь хотя бы, — протянул мне слегка помятый бутерброд кузен, и добавил вполголоса: — я заметил, что использование твоего манна отбирает много сил, а ты еще после вчерашнего не оправился.
Я с благодарностью принялся жевать — есть не хотелось, меня до сих пор подташнивало, но подкрепиться действительно не помешает. Стало немного неловко. Заподозрил брата в эгоизме, а ведь он в самом деле переживает не только о понравившейся девушке. Всего несколько дней знакомы, а уже подружились, и моей заслуги тут нет. Я, по большей части, наоборот держусь отстраненно и настороженно.
— Ты тоже особо не высовывайся. И, главное, не давай своим разбредаться, — посоветовал я. Лучше держитесь толпой, а то раздергают. Только несколько небольших групп из тех, кто посерьезнее, и посылай впереди и по параллельным улицам — вроде разведки, ну и чтобы ситуацию контролировать.
— Не беспокойся, я о своей шкуре забочусь трепетно, — улыбнулся Доменико. — И тоже крепче, чем выгляжу.
А ведь он тоже аристократ, и очень вероятно с пробужденным манном. Интересно, какая у него способность? При мне ни разу не применял… вроде бы. Я встряхнулся, с силой потер щеки. После перекуса потянуло в сон, тем более уже и не помню толком, когда в последний раз спал, но расслабляться рано. Успокоив себя тем, что сам заварил эту кашу, отправился забирать своих бойцов, где выслушал очередное напутствие — теперь от Северина:
— Парень, не вздумай охреневать героически в атаке. Если почувствуешь, что нахрапом взять храм не получается, лучше отступите. Не угробь мне людей, и сам там не вздумай сдохнуть. Не хочешь подождать пару часов? Все отходить проще будет, если мы тоже будем в городе.
