— Диего, вы что, сошли с ума? Как вы можете вот так! Мало того, что забыли о ране домины Евы! Вы могли хотя бы дать ей лауданума! Я чуть не рехнулась, представляя, как ей сейчас больно! Такое отношение к даме — это просто за гранью добра и зла. Если бы мы с доминусом Доменико знали!
— Я люблю боль, — посмотрела на нее богиня. — Просто было неприятно, что пуля цепляется за кость. И Диего тоже только сейчас перевязал свою спину. За что ты его обвиняешь?
— К слову, давайте теперь и вашу руку осмотрим, — сказал я. Домина Петра, услышав предложение, даже отскочила. Кажется, после недавнего зрелища ее доверие ко мне как к доктору окончательно пошатнулось. Пришлось объяснять, что у Евы есть определенные способности, благодаря которым пулевое ранение для нее значительно менее опасно, и что с самой Петрой не буду поступать столь бесцеремонно. Результаты вчерашней операции меня слегка успокоили. Не такой уж я дилетант — отек начал спадать, да и краснота с руки ушла.
[1] Ну, я где-то читал, что большинство жертв были уже мертвы к моменту принесения в жертву, но честно говоря, слабо верится.
Глава 15
Столб поднятой взрывом земли медленно вырастает прямо перед оврагом, в котором мы укрывались. Это мне кажется, что медленно — должно быть, последствия контузии. Зрелище сюрреалистическое, но мне не до любования. Я вспоминаю слова Мануэля, которые он сказал мне четыре дня назад:
— Тебе повезло, — сказал он тогда. — Фантастически повезло, как и всем нам. Уверен, что такое будет продолжаться и дальше?
Я тогда не обратил внимания на его ворчание. Без того настроение ни к черту, еще он бубнит. Да и не до того, нужно как-то решать свалившиеся на голову проблемы. Короткий период эйфории, возникшей по причине неожиданного спасения, закончился как-то слишком быстро.
Все шло наперекосяк с самого начала. Беженцы двигались слишком медленно, и никакие наши усилия этого изменить не могли. Две манипулы легиона Освободители Ишпаны догнали нас не сильно напрягаясь, мы еще и на пятьдесят миль не отошли. Мы пытались их задержать. Все, как я предлагал старику: засады, несколько выстрелов из-за кустов… В первый раз удалось подловить довольно удачно. Пара очередей из картечницы, паника, беспорядочные выстрелы в ответ. Больше такого успеха повторить не удалось ни разу. Мы даже не смогли подогнать локомобиль с картечницей достаточно близко, не рискуя получить в ответ пару выстрелов из полевых орудий. Нас догнали и окружили на хуторе с претенциозным названием Рибагуда. Всего три кирпичных домика — хутор был брошен еще до того, как мы подошли. Слава богам, детей мы с Доменико успели перевезти. Сорок остававшихся женщин затолкали в подвалы — глупо, конечно. Кто-то из селян предлагал их застрелить, чтобы не оставлять на потеху легионерам, и мне это предложение казалось разумным. Хорошо, что решили подождать. Домина Петра, конечно же, отказалась прятаться. Отобрала у кого-то из крестьян старинный мушкет, буркнув, что даже одной рукой с ним обращается лучше и быстрее.
Немного повезло в том, что легионеры слишком близко разместили артиллерию. Нет, в принципе они были правы. На такое расстояние даже залпами стрелять бессмысленно. Если и подстрелишь кого, критично на боеспособности артиллерии это не скажется. Слишком далеко — но только не для старика. Он просто выбил всех, кто умел обращаться с пушками и картечницей, так что первоначальный план у легионеров сорвался. Они хотели для начала смешать нас с землей, а потом уж повеселиться с выжившими. Не вышло. Началась перестрелка, нас постепенно зажимали, к тому же внушительный, как мне казалось, запас патронов, который мы взяли в дорогу, начал заканчиваться.
Мы могли еще уйти. Если оставить беженцев, можно было попытаться прорваться, выбраться. Воспользоваться манном, силами Керы, и помощью старика. Я так и не решился, тянул до последнего, а потом уже и поздно стало — нас слишком плотно зажали, оба локомобиля были повреждены.
Помощь пришла, когда мы все уже начали прощаться с жизнью. Ребята из Бургоса, оказалось, действительно контролируют свою территорию. Никто не ждал их появления так скоро, ни мы, ни армия метрополии. Легионеров, уже праздновавших победу, просто смели.
Потом была радость от встречи с союзниками, переговоры. Домина Петра нашла своего брата, а Рубио — парней, которые взяли на себя ответственность за Бургос. Опять-таки повезло, необходимость в дальнейшей поездке отпала, обо всем, что необходимо, договорились на месте. Жаль, от беженцев, которых мы спасали, осталась едва ли половина.
Забавно, но Петра не хотела остаться с братом. Во-первых, он не сильно обрадовался ее появлению. То есть, нет, было видно, что сестру этот серьезный и взрослый уже мужчина любит до безумия, и именно поэтому он не мог одобрять того, что она, во-первых, сбежала от отца, а во-вторых нашла такой способ укрыться. Я невольно оказался свидетелем их ссоры. Не хотел подслушивать, просто они ругались возле нашего локомобиля, а я в этот момент пытался хоть немного вздремнуть в кузове, устранившись от переговоров. Доминус Валерий Алейр экспрессивно объяснял, насколько безрассудно и опасно было поступать так, как поступила Петра, и сколько боли и горя она принесла своим родным. Особенно отцу, сам-то Валерий понятия не имел, что его любимая младшая сестренка отправилась на фактически беззаконные территории в одиночку и без охраны. И тут такой сюрприз.
— Это еще удивительно, что ты отделалась лишь переломом, сестричка! — возмущался эквит. — Надо полагать, благодарить за это следует этих парней из Памплоны. Ты хотя бы понимаешь, что могло случиться, если бы они были не столь благородны? Опустим возможность, что тебя могли просто оставить без помощи или и того хуже. Ты представляешь, что случилось бы, вздумай они потребовать помощи от отца в обмен на твою безопасность?
— Милый Валерий, неужели ты полагаешь, что твоя сестра настолько глупа, что стала бы иметь дела с бесчестными людьми?! И, между прочим, главная опасность мне стала грозить только после того, как сюда пришел доблестный имперский легион. — Тут Петра явно лукавила, хотя, скорее, последние впечатления просто перекрыли более ранние воспоминания. — Ты просто не представляешь, какие ужасы творят эти мрази!
— Представляю, и получше тебя, — отрезал Валерий. — Если ты думаешь, что когда-нибудь легионы вели себя много лучше во время подавления бунтов, ты плохо учила историю. Впрочем, согласен, в этот раз они перешли всякие границы. Но и повстанцы, поверь мне, далеко не все образцы добродетели.
— Я и не говорю, что они невинные овцы. Но их к этому принудили! Людей лишили работы и средств к существованию. Целые области. Ты знаешь, что язычников вовсе не выселили? Их уничтожили, почти полностью! Меня удивляет, что повстанцев поддерживаешь только ты, а не вся наша семья! Все семьи! Как может отец улыбаться в сенате этим тварям, зная, что они творят?
— А вот это уже не твое дело, — отрезал Валерий. — И не дай бог, ты что-то такое скажешь по возвращении. Если не хочешь, чтобы наши семьи повторили судьбу неблагонадежных.
— То есть ты знал?! И отец знал?!
