— Ясно, — кивнул Кай, — старшие расы бережно сохраняют свои секреты. Чтобы молодая поросль их не догнала.
Пришелица выслушала перевод после чего издала серию скрипящих звуков, уже нам знакомых. Она смеялась.
— Извините, — сказала она, успокаиваясь, — вторичное одичание — это, скорее, трагедия. Но вы рассуждаете как существа первой стадии. Как будто только что вышли из дикой эволюции. Мотивация даже на нашем уровне отличается. Тут нет конкуренции. Мы не стремимся поскорее миновать стадию экспансии. Нас она вполне устраивает. Нам нравится наша жизнь, и мы хотим её жить именно так, как хотим. Нет никакого смысла в том, чтобы торопить события. Существование — это процесс, а не результат. Думаю, вы скоро это поймете, когда воссоединитесь со своими родичами.
— Кстати, о наших родичах, — вмешался я, — можно немного подробнее? Я так понял, вы знакомы с цивилизацией, у которой есть язык, сходный с нашим?
— Не точно, но верно, — загадочно ответила пришелица, — язык, имеющий общие корни с вами, мы обнаружили на одном из самых древних звездолётов, который захватила сила, присутствующая на этой планете. Внутри сохранилось много носителей информации, и мы смогли дешифровать его на очень хорошем уровне.
Я заметил, что Кай вцепился в столешницу обеими руками так, что побелели пальцы. Однако выдержка его не покинула; он не проронил ни звука.
— Едва ли вы сможете забрать корабль, — продолжала специалист по контакту, — но вы можете его осмотреть. Мы даже готовы предоставить восстановленные записи со всех корабельных носителей и предположительные координаты их системы.
— Какой резон вам делать это? — Кай всё-таки вмешался в разговор и со всей прямотой задал вопрос, который не решался задать я сам.
— Таков обычай, и наши обязательства перед другими цивилизациями сходного пути развития и уровня, — пояснила пришелица, — это естественно.
— Знаете… — я понимал, что дальнейший разговор мог приобрести негативный поворот, но почему-то рискнул продолжить мысль, которую начал Кай своим вопросом, — вы верно поняли, наш мир ещё никогда не сталкивался с другими цивилизациями. По крайней мере, на протяжении доступных нам достоверных исторических записей. Однако это не значит, что мы не подозревали, что где-то там, — я помахал рукой над головой, — есть другие разумные существа. Наши учёные теоретики даже исследовали возможности. Пытались угадать, как себя ведут более развитые сообщества.
Я сделал небольшую паузу. Кай глядел на меня расширенными от удивления глазами. Пришелица вежливо ждала окончания реплики.
— И, в целом, выводы были не утешительные, — продолжал я, — была довольно популярна так называемая концепция тёмного леса. Учёные считали, что все разумные миры находятся в состоянии непрерывной войны друг с другом. Это логично, на самом деле. Это даже объясняло то, что нам до сих пор не удалось поймать сигнал ни одного другого разумного мира, или каким-то иным путём обнаружить его существование. Согласно концепции тёмного леса, ранние цивилизации прячутся. Потому что более развитые миры их уничтожают сразу после обнаружения.
Специалист сфокусировала на мне верхнюю пару глаз. Я уже начала понимать, что на языке тела пришельцев это означает что-то вроде сосредоточенного внимания.
— Это типичная точка зрения ранних миров, — ответила она, — результат того, что на планетах, как правило, ресурсы очень ограничены. Победивший на уровне эволюционной борьбы вид и способ социальной организации автоматически переносит сложившееся видение мира вовне. И это, кстати, действительно объясняет молчание вселенной для ранних миров. Очень многие цивилизации и правда прячутся. А более развитые, вроде нашей, конечно же, давно не сообщаются посредством радиоволн. Вы ведь именно их имеете в виду, когда говорите про молчание?
— Да, — я согласно кивнул, — именно их.
— Вторая фундаментальная ошибка этого подхода — это мнение, будто бы ресурсы вселенной ограничены. Это совсем не так. На каждую цивилизацию, выбравшую экспансию, в зоне досягаемости первичных технологий межзвездных перелётов лежит несколько десятков миров, пригодных для колонизации. Это либо планеты, где жизнь ещё не зародилась, либо миры ушедших, либо миры, созданные Рождёнными Ранее, но не засеянные жизнью. Ближайший мир, с которым можно было бы конкурировать, куда большая редкость! Поэтому мы бережём друг друга. Поддерживаем всячески. Обмениваемся культурой и знаниями. Существование других цивилизаций делает жизнь на нашем уровне осмысленной. Потеря кого-то из сообщества — это трагедия для всех! Потому что нам негде будет взять те произведения культуры, которым мы можем наслаждаться совместно. Не с кем будет обмениваться информацией. Вселенная нашего уровня обеднеет. Вам, наверно, это сложно осознать. Но дела обстоят именно так. На нашем уровне.
— То есть, у вас совсем не бывает войн? — спросил Кай после небольшой паузы, — а что вы делаете, если две цивилизации почти одновременно открыли удобный для обоих сообществ мир?
— Как правило, решаем вопрос приоритета путём переговоров, — ответила пришелица, — в совсем редком случае обращаемся в суд. Другие незаинтересованные расы изучают все обстоятельства и выносят решение.
— И что, никто ни разу не попытался это решение оспорить? Но постойте! Вы же сами сказали, что миссия на этой планете — военная! Откуда военные, если воевать не с кем? — Кай чуть ли не выкрикивал вопросы, с каким-то торжеством, словно пытался во что бы то ни стало уличить пришелицу во лжи.
— Я не успела ответить на второй вопрос, — спокойно ответила специалист, — войны, увы, бывают. Но не между индивидуалистическими биологическими цивилизациями одного уровня. И это вторая причина, почему мы стараемся держаться вместе.
— Объясните, — попросил я.
— Очень редко, — ответила пришелица, — в среднем один раз на тысячу фактов возникает разумная жизнь, которая не принадлежит типичному для нашей вселенной индивидуально-биологическому ряду. Например, в процессе эволюции может не развиться многоклеточность. Одна доминантная клетка начнёт поглощать соседей, копируя и сохраняя накопленную ими информацию, пока не займёт всю биосферу. Эта клетка приобретает планетарные масштабы. Сложные информационные механизмы адаптации. Свой разум, увы, совершенно не совместимый с нашим. Мы принципиально не можем понять мотивы и ценности такого организма, и миримся с его существованием только до тех пор, пока он не начинает угрожать нашим интересам. Или другой вариант — многоклеточный организм не развивает специализацию клеток, а идёт по пути их унификации. Он формирует сеть, состоящую из тканей, которые меняют свойства в соответствии с потребностями. Такой организм сохраняет биологическое бессмертие. При возникновении механизма накопления полученной информации он рано или поздно становится разумным. А в самом экстремальном случае он даже учится контролировать другие организмы, в том числе индивидуальные, идущие привычным нам путём эволюции.
— Как это — контролировать?.. — спросил Кай.
— Буквально, — ответила специалист, — бессмертный сетевой организм создаёт споры, которые заражают другое существо. Прорастают в нём, и формируют внутреннюю информационную сеть, дублирующую нервные функции организма.
