«Кто ты?» — собравшись с духом, мысленно спросил я.
«Ты, возможно, помнишь меня. Я не знала, что такие как ты могут жить так долго. Я была намного моложе, и ты попал в мои ловчие сети. Ты не был похож на остальную добычу, я хотела тебя изучить. Я не встречала раньше существ, которые могли бы мыслить, как я. Твоё появление меня шокировало. Я искала тебя, и не могла найти», — последовал ответ.
Каждая мысль сопровождалась эмоциями, которые я словно переживал сам. Это было очень необычно. Словно бы разговор вдруг обретал невозможную ранее глубину. Общаясь таким образом, невозможно врать. Существо, которое вошло со мной в контакт, переживало радость. Осторожный оптимизм. Любопытство. Надежду. И тревогу тоже.
«Я почуяла свои следы, — в голове снова зародился поток осмысленной информации, — внутри вашего челнока. Частицы молодой меня испускали сигнальные молекулы». То, с чем я общался, конечно же, не знало слова «челнок». Но использовать готовый образ явления было даже более эффективно, чем обозначать его словами.
«Ты спасла меня? — спросил я мысленно, — зачем?»
«Ты мыслишь как я. Не могу тебя снова потерять», — последовал ответ.
«Тут много мыслящих существ. У меня пытались отобрать очень важную вещь», — вспомнив о тюрвинге, я лихорадочно сжал ладонь. Она была пустой. У меня внутри всё оборвалось. Без артефакта никакой план спасения невозможен. А ведь Кай и Таис будут меня ждать…
«Я подумала, что это, возможно, твоё», — зажглась в голове мысль. Одновременно с ней я услышал странный хлюпающий звук. Тварь, которая сторожила меня, поднялась на коренастые лапы и отошла в сторону. Я встал, пытаясь определить источник звука. В этот момент почва у моих ног вспучилась, а затем лопнула, обнажая белые нити грибного мицелия. Среди них лежал тюрвинг, целый и невредимый.
Я схватил в то же мгновение, рефлекторно. Нити мицелия послушно разошлись в стороны, не пытаясь удержать добычу.
«Чем эта вещь ценна для тебя»? — послышался в голове вопрос.
«Она позволяет мгновенно перемещаться в пространстве», — ответил я.
«Я не смогла понять, как оно работает, — я почувствовал, что моя собеседница смущена; кстати, о самой себе она уверенно мыслила в женском роде, так что я тоже перенял эту манеру. Хотя не уверен, что у грибов вообще бывает пол».
«Я тоже не понимаю, — ответил я, — просто пользуюсь. Оно нужно, чтобы спасти моих друзей».
«Им угрожает опасность?»
«Да, — ответил я, — их могут использовать, чтобы выманить меня и заставить отдать тюрвинг»
Сожаление. Возмущение. Сочувствие. Эмоции следовали одна за другой.
«Ты их назвал мыслящими, — сказала она, — но это не совсем так. Они мыслят иначе. Их разум похож на то, как мыслят другие существа. Как вот этот, — в моей голове возник образ хищника, который меня охранял, но я не знал, как он называется, — и другие индивидуальные создания. А ты мыслишь похоже. У тебя в голове структура, которую я использую. Сейчас она спит, и ты мыслишь почти как другие. А когда ты летел, я чувствовала, что ты мыслишь точно так как я. Ты такой один. Других я не встречала».
Я заставил себя не думать о своём происхождении. Не думать об особом режиме и обстоятельствах, при которых он впервые проявился. Мне совершенно не хотелось просто так расставаться с чувствительной информацией. Хотя скрывать что-либо при мысленном обмене образами очень и очень сложно.
«Я не буду брать информацию насильно, — лёгкое сожаление и грусть, — но могу открыться сама, если хочешь».
«Откройся», — попросил я.
Это было очень необдуманное решение, которое чуть не стоило мне разума. Я остался собой главным образом потому, что успел рефлекторно заблокировать бесконечные массивы поступающей информации.
Сначала меня буквально вколотило в особый режим. А потом, в долю мгновения, я впитал то, что испытывает разумный гриб, которому сотня миллионов лет.
Во-первых, она была огромна. Сеть её клеток занимала почти всю поверхность суши: где-то густым покровом, где-то отдельными тонкими нитями. И не только поверхность. Страшно подумать — она могла получать энергию напрямую от Земли, опускаясь на огромную глубину, почти до дна материковой коры. Она ощущала движение материков так, как мы чувствуем собственную кожу.
Во-вторых, она не пыталась подчинить себе всю биосферу. Уже на заре своего существования она обнаружила, что генетическая программа большинства существ на Земле смоделирована искусственно. Больше всего её удивил блок на восприятие технологических предметов инопланетного происхождения. Этот блок явно появился значительно позже остальных элементов программы, и был настолько странным, что она потратила столетия на то, чтобы разгадать тайну его происхождения. Кто это сделал? С какой целью? Но ответы так и не нашла.
Экспериментируя, она нашла способ обойти блок, не разрушая при этом основной программы. Так у целого ряда существ появился третий глаз на черепе. Обработкой информации от него занимался отдельный участок мозга. Она наблюдала за биосферой. Ей было интересно, для чего создана большая программа жизни и она просто решила дождаться естественного развития событий.
В-третьих, она совсем по-другому ощущала время. Она могла замереть на несколько тысяч лет, если не происходило ничего интересного. Или она могла начать думать так быстро, что несколько секунд растягивались под тяжестью бесконечных рассуждений и выводов до масштабов целой эпохи. Когда появился я, это послужило серьёзнейшим толчком к её дальнейшему развитию.
Это всё, что я смог сохранить в памяти, лихорадочно прерывая режим.
«Извини, я не знала, что тебе это будет тяжело», — смущение, сожаление и немного страха за меня.
«Ты… намного, намного меня больше». — констатировал я.
«Да. Представляешь, как мне было одиноко?»
Удивительно, но даже такое супер-существо, каким являлся этот… являлась эта… впрочем, неважно. Каким являлась моя собеседница. Так вот, удивительно, что она изобрела саму концепцию одиночества.
«Ты поэтому начала ловить чужие корабли в космосе?» — спросил я.
«Я не ловила никакие корабли, — удивление, растерянность, — они сами явились ко мне. Начали тут хозяйничать. Искали редкие элементы. Брали образцы животных. Нашли несколько штуковин, которые кто-то сделал очень давно и в которых я не смогла разобраться. Они похожи на твою, думаю, их сделали одни и те же мастера. Потом они заподозрили моё существование. Мне было любопытно, я открылась им. Это была ошибка. Они захотели меня уничтожить. И сейчас готовятся это сделать».
«Постой… но как? Ты же тут повсюду? Как тебя можно уничтожить? Ведь вся остальная планета тоже пострадает!»
«Всё живое, конечно же, умрёт, — печаль, сожаление, обречённость, — но я, скорее всего, всё равно выживу. Я думала, как можно спасти хотя бы кого-то. И тут появился ты. Я потратила часть накопленной энергии, открыла часть своих возможностей, чтобы поговорить с тобой, — осторожная надежда, любопытство, — может, ты лучше разбираешься в том, что они делают и зачем и знаешь способ их одолеть?»
