Оказывается, чуть подтянуться и забраться наверх – это такая сложная задача.
Кряхтя, потея, но усердно двигаясь к поставленной цели, я как вездеход всё-таки забралась в проём и…
— Твою ж мать… — выругалась, понимая, что трындец, как влипла.
Я застряла.
Моя попа оказалась слишком большой для этого лаза и я не смогла дальше двигаться.
Теперь понятно, сюда разве что при дико щуплой комплекции пролезть можно. А я дама с формами.
Начала пытаться вернуться, но как назло, ничего не выходило. Помогала себе руками и ногами, но всё тщётно. Я застряла как самая настоящая затычка в бочке с вином. Или порохом.
Пока я пыхтела, ёрзала, нарабатывая синяки, несколько яблок треснули в карманах, и их сок неприятно холодил кожу.
Я пыталась втянуть живот, выдохнуть максимально, чтобы протиснуться назад и выбраться, но мне кажется, своей вознёй застревала ещё больше.
Выдохлась я быстро. Не знаю, сколько прошло времени – пять минут, десять, час, сто лет, но у меня уже свело ноги, спину, устали руки и плечи, так как мне приходилось удерживать свой вес на руках, уперев их в стену. Иногда висла на животе, но ненадолго, ибо больно. Рёбра уже не просто болели, они стонали.
Жаль я не взяла с собой шпроты, а то бы сейчас масло от шпрот мне бы помогло. Наверное.
Чёрт. Придётся вызывать дракона. Сама я уже точно не выберусь.
Самым печальным был тот факт, что мне придётся как-то объяснить и оправдать свой поступок. Представляю, что подумает обо мне Ан'Рэнхард.
— Несс… Если вы меня слышите… Или чувствуете… В общем, лучше вам меня услышать… Я тут немножко застряла... И мне очень нужна ваша помощь… Пожалуйста, Рэн… Помогите…
* * *
Ан'Рэнхард Нерваль из клана Огненных драконов
Сидя в баре в небольшом городке за тридцать километров от дома, я задумчиво смотрел на янтарную жидкость в своём стакане и слушал, как поёт новенькая певица нечто заунывное, тоскливое и вызывающее раздражение. Это была песня о безответной любви.
Проклятые небеса!
Дожился, что теперь сбегаю из собственного дома, лгу помощникам, что уезжаю по делам и сижу в придорожном баре.
Я собственными руками мог бы кастрировать бычка, спилить козлам слишком длинные рога, пристрелить сломавшую ногу лошадь…
И я воспринимаю все эти вещи, как обыденная необходимость. Никакого сочувствия или жалости. И уж тем более, никакого страха.
Но только сегодня я ощутил в полной мере воистину животный страх.
Я уж и позабыл это ощущение. Последний раз меня так накрывало после трагедии с братом. И то, мне кажется, сегодня было намного хуже.
Женевьева.
Приоткрыв на мгновение связь, чтобы почувствовать и понять её сегодняшнее настроение, я и подумать не мог, что испытаю невообразимую боль…
Воспоминания ещё свежи и я не представляю, как она держалась.
В тот момент, когда связь распахнулась, меня накрыла алая пелена сумасшедшей боли. Резануло мне живот, ниже, углубляясь всё дальше и дальше, словно боль обещала, что впереди ещё больше мучений.
Ноги у меня подкосились, и я едва устоял, успев ухватиться за стол, чтобы не упасть.
А дикая боль, тем временем, разрасталась по всему телу невообразимыми спазмами. Словно кто-то взял острое лезвие и кромсал меня изнутри. Хотелось в этот миг одного – прекратить эти мучения. И я дал слабину – закрылся от своей пары, отрезав себя от её ужаснувшей меня боли.
И в тот же миг я был с ней рядом.
Первая мысль, которая меня посетила – она навредила себе сама. Запах её крови меня чуть не свёл с ума. Страх в тот момент взял меня за горло и хорошо приложил реальностью в зону паха.
Мысль, что мог потерять её, до сих пор вызывает дрожь в руках и ужас, который перекрывает дыхание, а сердце едва не рвётся из груди.
Мой зверь до сих пор рвётся назад – к ней. Желает обвиться вокруг неё защитным кольцом и охранять, защищать и помочь пережить несколько кровавых дней…
Пришлось убраться из дома, иначе зверь вырвался бы из-под контроля.
Хорошо, что я понял, что мне говорила Женевьева…
Не сразу до меня дошли её слова, но потом я понял, что за боль беспокоила мою пару и почему у неё шла кровь.
Но… проклятье… я никогда и подумать не мог, что женщины испытывают подобные мучения и страдания. Подумать страшно, что же они испытывают, когда воспроизводят на свет новую жизнь?..
Что ж, надеюсь, Женевьеве стало гораздо лучше.
Проклятье! До невозможности хочется открыть нашу с ней связь и проверить её, но если я это сделаю, мой зверь сорвётся. Аромат Женевьевы и её… свели обе мои ипостаси с ума.
И почему моя пара такая… необычная?
Если бы она попросила у меня звезду с неба, морское чудище, рог единорога, я бы всё достал для неё, но она, к счастью, ничего из этого не попросила. Вместо этого она просит невозможного – свободы и разрыва нашей связи. Даже самостоятельно начала искать способы разорвать наши узы!
Отпил обжигающей жидкости, которая, увы, не приносила облегчения и тяжело вздохнул.
Мне даже думать не хотелось о том, какие новые неприятности могут приключиться с моей парой. Честно говоря, я опасался, что судьба припасла ещё какую-нибудь гадость.
Я пытался весь думать о работе, отметал мысли о ней, но всё тщётно. Образ Женевьевы преследовал меня.
Я с самого первого дня, когда она появилась в моей жизни, я боролся сам с собой. Но эта женщина заполнила все мои мысли.
Проклятые небеса! Уж не потерял ли я рассудок?
Эту женщину вовсе не интересуют никакие блага, ни беззаботное существование, которому была бы рада любая драконица. О, Великие праотцы, она даже не дракон!
Но сколько бы я не путался все эти дни, часы, минуты и секунды убеждать себя в её непривлекательности, искать в ней изъяны, я ничего не могу поделать…
Она будоражит меня, моего зверя, заполнила собой всё моё существо. И каждую ночь, день и утро непрошенные видения заполняют моё сознание.
Даже сейчас я представил себе, как она в своей дерзкой и непослушной манере, плевав на все правила, ночью украдкой приходит ко мне… Её пальцы скользят по моей разгорячённой коже, дразнят, обещают, а губы… губы вытворяют нечто невероятное, доводят меня до экстаза…
Стакан в моей руке лопнул от напряжения и той сладкой картины, которую представлял себе так много раз, что стало казаться, будто и действительно это происходило наяву.
