Рыдания душили, и я не стала их тоже сдерживать.
Плач вышел уродливый.
Глаза опухли и превратились в щелки. Кончик носа покраснел, будто я алкашня не просыхающая. Рот был растянут от рыданий – ещё чуть-чуть и лицо треснет.
Сопли, слюни, слёзы – все жидкости благополучно оседали на белой рубашке дракона…
Бе-е-едный. Не повезло ему с парой.
Не сразу услышала, как дракон зовёт меня.
— Женевьева…
— Женевьева, всё хорошо. Слышишь меня?
— А? Что? — прошептала и всхлипнула.
Рыдания сошли на нет. Осталась одна противная икота и ещё более противный голос, словно наждачкой шкурят заусенистое дерево.
— Всё хорошо. Я не буду тебя ругать или наказывать.
— Правда? — решила уточнить. Так, на всякий случай. — Я думала, ты меня как минимум съесть должен или раздавить могучей лапой своего зверя. Хотя есть меня – плохая идея. Несварение желудка ещё будет… Да и давить не стоит… Ты сам, знаешь, почему.
Боже! И почему я не могу просто заткнуться?!
Дракон зашёл в дом, потом проследовал в мою комнату.
Опустил меня на кровать настолько бережно и аккуратно, будто боялся меня сломать.
Потом отошёл и, сделал круг по комнате. Руки он заложил за спину. Лицо было сосредоточенным и задумчивым.
Э-э-э… Он же сказал, что наказывать не будет…
Потревоженный Аид, тем временем, следил за драконом, настороженно навострив уши.
Рэн резко остановился в центре, прикрыл глаза рукой, и я увидела, что его лицо исказилось, будто от боли.
Чёрт… Всё так плохо, да?
Значит, наказанию быть?
— Рэн… Я знаю, что уже достала тебя… Прости… Или ты всё-таки решил наказать меня?..
Всхлип.
Он вдруг выдохнул и убрал руку от лица.
— Может я и дракон, Женевьева, но я не животное. В твои намерения явно входило разозлить меня, устроив этот спектакль с проникновением. Ты же знаешь, что я всегда приду к тебе и за тобой, даже если это меня убьёт. Что, скорее всего и случится когда-нибудь.
— Рэн, — мягко позвала его.
— Прекрати, – выговорил он, снова прикрыв глаза, и вдруг задрожал всем телом.
— Что прекратить?
— Не произноси моё имя. Я и так еле сдерживаюсь.
— Что… — нахмурилась я. — Ты всё-таки хочешь со мной что-то сделать?
— Женевьева, ты даже не представляешь, что я хочу с тобой сделать. И лучше тебе этого не знать, — ответил он, пронзая меня до того жарким взглядом, что у меня по тело вмиг задрожало и стало каким-то ватным.
— То есть… ты… ты… ты хочешь меня?.. Как женщину?
Я была обескуражена этим открытием.
— Так сложно в это поверить? — его кадык дёрнулся, голос ещё сильнее огрубел.
— Я… я не знаю… Сейчас у меня голова вообще ничего не соображает, — произнесла я, ощущая себя так, словно я пьяная.
— Когда ты произносишь моё имя – «Рэн», всё, о чём я могу думать — это как ты будешь в моих объятиях. Ты моя пара, Женевьева. Я не просто хочу тебя, я хочу слиться с тобой. Я вожделею тебя всем своим существом, каждой клеткой, каждой искрой магии.
— Ого… — выдохнула я, глядя на застывшего мужчину в центре комнаты. Он делал такие признания, что у меня голову сносило только так. — Ещё никто и никогда не говорил мне таких слов…
Слезла с кровати и медленно шагая, приблизилась к дракону на расстояние сжатого кулака.
Осмелилась и положила ладони на его грудь.
Фу… только рубашка была скользкой и мокрой. Подрагивающими пальцами расстегнула пуговицы. Украдкой посмотрела на Рэна. Он ничего не говорил и не запрещал мне шалить. А значит, можно.
Добралась до его обнажённого торса и сглотнула. Чёрт… как же он хорош. Вот это тело.
Он задышал прерывисто, мышцы его тела под моими пальцами непроизвольно сократились.
— Ты такой… классный… — прошептала, завороженно разглядывая кубики на животе дракона, дорожку волос, убегающую вниз, мощную и сильную грудь.
И мне нравилось, что мои прикосновения вызывают у него дрожь и мурашки.
Какая же я шаловливая и бесстыдная женщина, оказывается. По мне точно тысяча чертей в аду плачет.
— Можно… можно я тебя поцелую? — обнаглела я в конец. — В губы. Точнее, это ты меня… поцелуешь… Если хочешь, конечно…
— Женевьева, повторяю, я не животное, — он вдруг поймал мои руки и убрал их от себя. — Всё произойдёт в своё время… Тебе сейчас нельзя… ничего нельзя…
Рэн отпустил мои запястья и сделал шаг назад. Мои руки упали, словно плети.
— И не ходи больше к Тэну одна. Он ненавидит яблоки… Его пара их любила…
— О-о-о… — протянула я.
Он кивнул, развернулся и быстро ушёл.
А я стояла и только сейчас поняла, что ступила. Дракон сказал, что мне ничего нельзя из-за этих красных дней. Но целоваться-то мне можно!
Ну не бежать ведь теперь за ним…
Или бежать? Как считаете?
* * *
Женевьева
Помаявшись минут десять и задолбав Аида вопросом, что мне делать: идти за драконом или не идти, кот не выдержал, ужом выскользнул из моих рук и скрылся в вечерней темноте через открытое окно. А я в итоге решила, что никуда не пойду.
Рэн ясно дал понять, что я его интересую, как женщина и одних поцелуев ему определённо будет очень мало.
Что ж, ожидание порой, тоже полезно. Правда, в разумных пределах.
Закусив губу и хитро поулыбавшись, поняла, что настроение у меня подскочило на самую высокую отметку. Приятно осознавать, что я привлекаю дракона.
Только интересно, его интерес вызван из-за связи?
Тряхнула головой, прогоняя эту мысль. Буду надеяться, что это настоящие чувства и желания дракона, а не физико-химическое притяжение, вызванное магической связью.
С такими мыслями легла спать. И как ни странно, отрубилась сразу же, едва голова коснулась подушки.
Что мне снилось – не помню.
Но я выспалась и на утро проснулась бодрой, полной сил и энергии на свершение женских подвигов.
Чудесный комплект трусов, выданные мне драконицей и настойка для этих неблагоприятных дней, делали мою жизнь безоблачной.
