Старик пёкся об ускользающем покое ещё и не подозревая, на каких шатких камнях мы все стоим. Я был благодарен Зондаргу за то, что он помог мне когда-то. Подобрал меня полуживого от палочного радушия обожаемого дяди. Вернее, тогда Зондарг просто не выполнил приказ о моём убийстве. Право на устранение бастарда позволило ему выволочь меня из подземелий, где я находился довольно долгое время, снося побои надзирателей. Мне было всего двенадцать лет, мои ноги были перебиты, руки переломаны я не мог ни идти, ни ползти. Но Зондарг отволок меня в лес, где благородно оставил, не тронув мечом сына бывшего владетеля и соратника. Это было своеобразное испытание судьбы и воли ‒ выживешь, значит чего-то еще достоин, подохнешь ‒ так тому и быть.
Боги ли смилостивились, или унаследованная от отца крепость тела дала о себе знать ‒ и я не подох. Нет.
Желание вернуться и поквитаться с бешенными псами, пирующими в только познавших спокойствие долинах, было столь велико, что я не мог вот так просто взять и умереть.
Я выжил и вернулся.
И, если уставшие от разгульных кровопусканий Сашьяра, кланы поддержали меня тогда, то сейчас снова, кто-то встал за спины старейшинам и нашептывает, что уже пора бы мне потесниться на престоле ‒ кому-то очень хотелось власти. И не из тени, как гомонливым советникам, а встать во всей красе на пенных бурунах кровавого потопа. Вопрос только, кому?
Зондарг слишком стар, его сыновья обычные вояки, и вряд ли способны сплести хоть одну интригу.
Если бы… Если бы за этим мог стоять тот, кто попирает мою тень и закрывает мне спину ‒ верный Кристоф. Он давно бы уже нанес удар, хоть бы и в последнем бое с сугурами, в пылу сражения ткнув коротким мечом в бок или пустив отравленную стрелу в шею. Но он, как и прежде, служил вернее моей правой руки.
Нападение на войско степняков могло развязать языки приверженцам ханской десницы, но все замолчали, будто уже предвкушая скорую расправу над собой ‒ старые хитрые вороны. Недаром вы столь долго сидите на своих насестах. Один Зондарг раскудахтался вслух, памятуя о моей лояльности к его брюзжанию. Старик, старик, знал бы ты, по какому тонкому льду ходишь…
Я стал всматриваться в лица своих соратников, которые когда-то предали моего отца из страха перед Сашьяром, а потом предали и его самого. Я ждал того момента, когда предадут и меня, но не думал, что это произойдет так скоро. Когда же Совет стал гнить? Почему отец опустил руки, а я закрыл глаза? Но у отца были другие проблемы ‒ он отстраивал крепость Гримхайл. А я все же надеялся, что как только люди вздохнут свободно от войн и межклановых стычек, то обязательно воцарится мир и покой.
Я был очень беспечен.
‒ Сугуры знают уговор! ‒ снова произнес я в полной тишине. ‒ Знают так же, что их ждет за нарушение соглашения. И пусть будут благодарны хотя бы за то, что я не собрал войско и не покарал их племена, обитающие у границ.
‒ Ты слишком категоричен, Регьярд! ‒ это отозвался Грайар, старейшина клана, проживающего у самых границ с Великой степью. ‒ Они заплатили бы неплохую дань за перевод пленных через наши территории.
Не подаю вида, в каком я бешенстве. Интересно, сколько взял сам Грайар за то, что степняки перешли через его территории на Смежные земли, понимает ли, на сколько необдуманный поступок совершил? Неужто не знает, что даже волк может порвать себе пасть, ухватив кус не по размеру?
‒ Ты ведь не думал, Грайяр, когда брал мзду, что Хельдогу не особенно понравится нападение на его земли сугров, ведь так? ‒ я произнес это нарочито медленно и спокойно, с удовольствием подмечая, как бледнеет лицо старика. ‒ Не уж то вы думаете, что седобородый смутьян не разъярится за нападение на свои земли и не сообразит, через чьи территории прошли степняки?
В зале повисла тяжелая тишина.
‒ Ты настолько алчен и жалок, Грайяр, что мне стыдно сидеть с тобой за одним столом!
‒ Кто-то должен подумать о благополучии народа у границ! ‒ с вызовом посмотрел на меня самый не старый из всех членов совета. Грайяр был ещё крепок для своих лет, мог натянуть тетиву до уха и разрубить щит напополам ‒ отсюда самоуверенность, желание показать силу хозяина предгорий.
‒ Ты думал о своем благополучии! ‒ воскликнул Зондарг. ‒ И мне стыдно, что я когда-то поддержал тебя и рекомендовал в старейшины
Тишину зала стал медленно разрезать гул возмущения, словно пчелиный рой, нарастал ропот и недовольство собратьев.
‒ Твои деяния слишком недальновидны и не имеют гибкости! ‒ Граяар вскочил со своего места, в упор глядя на меня. ‒Ты не желаешь видеть дальше собственного носа и решать проблемы нашей страны.
‒ Вот как? Ты берешься мерять длину моего носа чем? Своим пальцем, ладонью, локтем? Выбирай, и я с удовольствием укорочу тебя на длину своей недальновидности!
‒ Ты забываешься, владетель, кто ты есть на самом деле… ‒ не так уверенно начал защищаться Грайар, ‒ И именно благодаря нам ты теперь сидишь во главе стола!
Вот! Наконец-то!
Грайар или не первый клинок в этом змеином клубке, или искусно отводит мне глаза, боясь преждевременного раскрытия. В зале снова повисла тишина.
‒ Ты больше не будешь заседать в совете, ‒ спокойно произнес я, ‒ хотя за подобное тебя стоило судить, но изгнание будет наивысшим твоим наказанием.
‒ Не посмеешь… ‒ оторопело уставился на меня старейшина.
‒ Посмею! ‒ тяжелый взгляд Грайара было выдержать не сложно. ‒ Ты ходил по краю с самого начала, всегда. Чего тебе не хватало? Серебра? Власти? Ты хотя бы знаешь, какую беду накликал, на что обрек несколько десятков ни в чем не повинных людей?
‒ Это были люди не с наших земель!
‒ Довольно! ‒ Магор громко ударил посохом о каменный пол. ‒ Ты все сказал, Грайар, мы поняли тебя. Твои беспринципные меры чуть не стоили мира Гримхайлу! Хельдог не самый разумный правитель, но жестокий и мстительный, особенно, если это касается его земель.
‒ Эти ублюдки резали наш народ, как скот, во время войны…
‒ Но войны больше нет! ‒ произнес я. ‒ И не будет! Мы тоже убивали их людей. Довольно! Гримхайлу нужен мир, чтобы встать с колен, действуя недостойными методами, мы только ухудшим свое положение.
‒ Можешь и дальше пресмыкаться перед северянами, ‒ словно выплюнул свои слова мне в лицо, теперь уже, бывший старейшина, ‒ их шлюха, видимо, хорошо согрела твою постель!
С этими словами Грайар развернулся и покинул зал. Хотелось бы верить, что у меня стало одной проблемой меньше, но сомнения грызли меня изнутри ‒ старик так просто не успокоиться.
‒ И еще, ‒ промолвил я, вставая, ‒ вы должны все знать, что девушку я взял себе в награду за спасенных чужаков. Теперь она моя законная невеста!
