‒ Мне жаль…
Острые грани мечей встретились. Илвар едва ушел от атаки. Когда только противник успел вытащить меч и встать в стойку? Воины с обеих сторон сцепились в жарких, но непродолжительных схватках. Узкий скальный выступ было легко оборонять, но горцы превосходившие и числом, и умением, теснили остаток отряда к отвесному краю, за которым многие локти вниз бурлил яростный горный поток.
Взмах.
Удар.
Сколько силы!
Попытка выкрутить меч соперника привела лишь к острой боли в запястье. Регьярд был не превзойдён во владении клинком, недаром неприступные кланы гор покорились ему, как единоправному правителю.
Еще взмах. Еще удар…
Илвар был лучшим из мечников Смежных земель. Но Регьярд…
Откуда столько ловкости и мощи? Мечник Смежных земель был готов выплюнуть собственные лёгкие тогда, как дыхание владетеля ни разу не сбилось.
Он легко парировал атаки, методично вышибая из Илвара дух, пока тот, оступившись на камне, не упал наконец на колено.
Неужели конец?
Кровь из рассеченной брови заливала глаза, мужчина задыхался, не в силах подняться, чтобы продолжить бой, но всё ещё в ярости, чтобы остановиться, покориться. Он поискал краем затуманившегося зрения брата. Тела, кругом поверженные, стенающие тела. Только одинокая фигура загораживала собой хрупкую девушку уже на самой кромке.
«Вот так-то, брат! Похоже, что и я погиб, и тебе не сносить головы… Прости…»
За Унбара было обидно. Совсем еще мальчишка, не успел, как следует вкусить жизни с её пирами и прелестницами, мечом намахаться, а сколько приложил сил, чтобы этот меч получить, и в первой же стычке ‒ обречен голову сложить. Будь проклята Ульга с её чаяниями и мечтами о власти. Все беды в этом мире из-за женщин…
Даже Вилия умудрилась вляпаться так, что выкарабкаться уже не получится. И на кой она сдалась этой парочке ‒ Хельдогу и его ненасытной женушке. Опять дражайшая кузина обманула, не сказала всей правды. А ведь ее стоило расспросить как следует.
Какой же он ‒ Илвар ‒ идиот!
Он еще раз посмотрел в сторону Вилии. И усмехнулся. Получается все самое главное можно рассмотреть только перед смертью. Девчонка была явно в ужасе от происходящего, тряслась, словно осиновый лист на ветру, того и гляди ‒ рухнет без сознания. Но ей можно. Нежным девам полагается падать в обмороки, кузина просветила…
Необычайно высокая черная тень заслонила от него все небо. Близился топот многих копыт, всему конец. Рука в последнем усилии приподнялась, чтобы отразить удар.
‒ Не надо!
Илвар услышал звонкий девичий голос и не сразу понял, кто кричит.
«Значит я был тебе хоть немного дорог, Вилия ‒ Серая мышка!» С усмешкой он закрыл глаза.
Но карающего удара к его удивлению не последовало.
Когда ожидание слишком затянулось, Илвар приоткрыл глаза. То, что он увидел, шокировало его до глубины души. Девчонка стояла перед ним, раскинув руки, не давая Регьярду нанести решающий удар.
‒ Прошу тебя, не надо! ‒ рыдала она. ‒ Прости… меня.
‒ Вилия… ‒ голос Регьярда сорвался.
‒ Умоляю, не убивай его! ‒ девушка тяжело осела на колени. ‒ Илвар и есть мой жених, о котором я тебе говорила, он честно пришел за мной и сразился!
‒ Я не…
Владетель что-то хотел сказать, выглядел виновато и растерянно. В миг всё переменилось. Неожиданно раздался легкий хлопок и звук разрывающейся живой плоти донесся до слуха Илвара.
Откуда-то сверху раздался стон боли, и Регьярд ‒ правитель Гор ‒ повалился прямо на девушку.
‒ Рег… ярд? ‒ она не сразу поняла, что произошло.
Из рассеченной арбалетным болтом ключицы мужчины толчками била кровь, в спину было вогнано еще несколько дротиков ‒ зрелище неприятное.
Мимо бежали горцы, другие, в одеждах из грубо отделанной кожи, и бой вокруг закипел с новой силой. Застигнутые врасплох бойцы падали один за другим. Кто-то в расшитой золотом одежде с кривой улыбкой склонился над распластанным телом владетеля на руках у, окаменевшей от случившегося на её глазах, Вилии.
‒ Я же говорил, не надо было тебе возвращаться…
Горец поднял глаза на Илвара:
‒ А ты кто таков, собачий сын?
Илвар едва разлепил спёкшиеся губы, чтобы произнести сиплым голосом:
‒ Я предводитель верных мечников провителя Смежных земель, явился в край гор по его поручению за любимой дочерью Хельдога…
На темном обветренном лице заиграли желваки, глаза в узких прорехах век лихорадочно метнулись вправо-влево, будто ища в окружающем безрадостном пейзаже ответ, рука потянула из ножен меч и вновь с щелчком вернула его обратно. Наконец незнакомец усмехнулся, подперев ладонью подбородок и огладив жидкую бороду:
‒ Забирай свою девку и отправляйтесь восвояси. Передай Хельдогу, что в горах новый владетель, ‒ он повернулся к своим людям, державших коней, и кивнул в сторону раненного Регьярда, ‒ вяжите ублюдка, он ещё успеет отречься от власти, А этого не трогайте ‒ мне сейчас не нужна война со Смежными землями.
Ноги едва держали. Илвар встал, покачнулся, ещё не веря, что остался в живых. Камни были усеяны телами, столько крови…
Где Вилия?
За частоколом серых спин, за шпилями шлемов, опоясанных лисьим мехом, он не сразу разглядел развевающуюся на ветру копну тёмных длинных волос. В какой-то момент воины расступились, давая рассмотреть её. Растрёпанное окровавленное платье, плащ, висящий бесформенной мешковиной на хрупких плечах девушки, на белом лице ни кровинки. Она с испугом смотрит в окружающие её лица. Вот глупая, всё ведь закончилось, сейчас они сядут на коней и вернутся к себе, домой. Вот и Унбар сидит в сторонке с окровавленным лицом и заплывшим глазом, да главное ведь, что живой!
Все перестало казаться застывшим в молоке мгновением, когда из ее объятий попытались вырвать массивное тело владетеля. Глаза её округлились, рот раскрылся в немом крике. Девчонка готова была до последнего сражаться за бесчувственное тело владетеля. Илвар хотел бросится на помощь, чтобы чужаки не навредили девушке, но ему перегородили путь, не подпуская к невесте. Кто-то додумался оттолкнуть Вилию от Регьярда, бесчувственное тело которого поволокли за ноги дюжие воины.
А обезумевшую тишину разрезал её вопль, похожий на крик раненного зверя:
‒ Не-ет! Не-е-ет!
Илвара наконец отпустили, и он бросился к девушке, чтобы удержать ее от метаний. Пусть горцы разбираются со своими проблемами сами. Им троим оставили жизнь и отпустили домой ‒ пора возвращаться, пока не передумали ‒ с этих чудаков станется.
