Сердце сдавила глухая тоска и боль. Я не достойна этого мужчины!
Я еще долго сидела в колючих можжевеловых кустах, заливаясь слезами и переваривая увиденное. Регьярд давно ускакал. А мне теперь казалось, что это было мимолетное видение, морок или что там еще происходит у больных безумием людей.
В хижину я притащилась без воды, исцарапанная, измятая, в пыли. Котел уже кипел, источая невероятный травяной аромат.
‒ И где тебя носило? ‒ невозмутимо спросила шаманка.
‒ Я не нашла ручей, ‒ кивнула в сторону котла, ‒ а вода откуда?
‒ Так ручей же прямо за домом. А ты куда ходила?
‒ Я… Регьярда видела… ‒ с этими словами я тяжело осела на старую скамью у двери.
‒ Это хорошо! ‒ Тенхай снова уткнулась в свое варево. ‒ Владетель явился сам, чтобы позаботиться о своих людях.
‒ Он был один.
‒ И что? ‒ теперь шаманка обратила свое внимание на меня. ‒ Разве Соколу нужна свита, чтобы оберегать свои владения?
В жилище было душно из-за котла и огня, все же на дворе было тепло и жарко в это время года. ручей, и правда, протекал недалеко от дома, в противоположной стороне, куда я пошла. Но я и не помнила, чтобы шаманка мне хоть раз его показала.
Когда сон, наконец, обрушился на мое сознание, я вновь увидела Регьярда. Только в этот раз он был без лошади, а я не пряталась в кустах, пытаясь догнать его, но владетель так и не повернулся на мой зов. Он уходил от меня все дальше и дальше…
‒ Силар! – по странной прихоти я оглянулась на зов. Наверное, все же привыкла за последнее время к этому имени.
‒ Просыпайся! ‒ с этими словами мои глаза открылись, а перед глазами возникло смуглое лицо шаманки с серыми ясными глазами. ‒ Сегодня у нас тяжелый день. Так что собирайся.
Как всегда, бесцеремонная и невозмутимая Тенхай, разлила свой отвар по пузырям, собрала нехитрую кладь и вручила тяжелую торбу мне. Ну и ладно, тяжесть и долгий путь развеют неприятное послевкусие ото сна.
Утро выдалось приятно прохладным, пока солнце было еще низко и бойкий ветерок дул на кроны деревьев, но к полудню солнце поднялось высоко и стало греть во всю силу. К этому времени я уже стала чувствовать тяжесть сумки и подустала от долгого путешествия.
‒ Сними плащ, ‒ предложила шаманка, ‒ а то совсем сопреешь.
Не знаю, что меня удерживало от того, чтобы не сорвать, казавшуюся тяжелой плотную темную ткань, на плечах, но я упорно продолжала натягивать на лицо капюшон. Сердце, и без того, колотилось как ненормальное ‒ там в лагере могут оказаться люди, которые знают меня в лицо. Да что греха таить? Я боялась встречи с самим Регьярдом! Странное дело ‒ в жизни я готова была исцарапаться можжевельником, лишь бы не попасться ему на глаза, а во сне пыталась его догнать, бежала за ним, будто сумасшедшая.
От таких мыслей меня даже затрясло, даром, что тепло было и даже пели птицы.
Но на подходе к лагерю нас встретили воины моего отца. Конные. Наглые.
Чувствовали себя хозяевами положения? Нет. Скорее не любили здешний капризный климат. Злились, что находятся вдали от дома, вынужденные жить под боком еще и с несколькими сотнями немощных больных.
Наверное, им надо было выместить на ком-то свою злобу, потому как при одном только взгляде на затаенное бешенство в их ‒ сердце ухнуло в пятки.
‒ Не дергайся, ‒ тихо сказала шаманка, ‒ начнешь метаться ‒ эти звери сразу почуют азарт охоты. Веди себя спокойно.
Спокойно?!
Внутри меня бушевала буря из ужаса и страха! Неужели Тенхай не видит, на сколько они опасны? Им сейчас надо выпустить гнев и злобу. Кто для этого хорошо подойдет? Только тот, кто слабее, и мы самый лучший вариант ‒ две беспомощные женщины, одна старая, а вторая калека. Пришла на ум возможность показать свое лицо. Только горечь накрыла с головой от этих мыслей ‒ да кто из них меня помнит или, хотя бы, знает? Никто. А если вспомнить отношение моего отца к дочерям, то лучше о том, кто я есть не упоминать. Такая наглость может дорого мне обойтись ‒ все равно не поверят.
Но Тенхай осторожно взяла меня за руку, посмотрела в глаза и произнесла ласково, поглаживая по дрожащей кисти:
‒ Чтобы не происходило, постарайся остаться спокойной.
Не могу. Так и хотела ей это сказать, но слова застряли в горле. Вспомнился тот ужасный день, когда напали на Регьярда ‒ тогда воины тоже хотели крови, правда крови владетеля. Этот ужас на вечно останется в моей памяти. Вот и сейчас память неумолимо отправляла в прошлое, заставляя пережить прежний ужас с новой силой.
‒ Что ведьма! ‒ один из всадников ударил Тенхай нагайкой, сбив ее с ног. ‒ Думаешь твои духи помогут тебе?
‒ За что… ‒ пролепетала я и бросилась к шаманке, но меня схватили прежде, чем я оказалась рядом со старой женщиной.
‒ Смотри, Годар! ‒ проговорил то, что меня держал за плащ. ‒ А эта по моложе будет! Развлечемся…
‒ Нет!!! ‒ я вырвалась от того капюшон свалился.
‒ Эй-эй-эй… ‒ стал смеяться тот, что меня держал. ‒ Не сопротивляйся и, возможно, тебе даже приятно будет.
От этих слов расхохотались все.
‒ На столько трусливы, что не можете слезть со своих лошадей и справиться с двумя женщинами? ‒ вдруг подала голос Тенхай, а я бросилась к ней, чтобы помочь подняться. Не знаю, к счастью или к несчастью, но меня никто не узнал, а ведь тот самый рыжий Годар был близким другом Илвара, его я помнила очень хорошо. Но Вилию Серую мышь не помнил никто.
У шаманки из рассеченной губы текла кровь, окрасившая весь рот вместе с зубами ‒ зрелище жутковатое, но ее это не смущало. Тенхай улыбалась.
‒ Чего ты веселишься? ‒ спросила я свою спасительницу. ‒ Нам надо уходить. Вставай!
‒ Не глупи! ‒ отмахнулась от меня старуха. ‒ Нам вдвоем не уйти от этих бешеных собак! Оставь сумку и беги… я отвлеку их.
‒ С ума сошла?! ‒ наверное, не могла осмыслить то, о чем просила шаманка. Я никак не могла бросить ее, даже мысль об этом была противна.
‒ Чего вы ждете?! ‒ сам Годар не заставил себя ждать. ‒ Хватайте обеих, пока не сбежали!
Меня грубо толкнули и оттащили от Тенхай. Похоже, воины моего отца и правда озверели на чужбине, раз так дошло до такого. Вдали от дома, никто не видит тех зверств, что они творили. Вот духи и разгневались. От неприятного осознания аж в голове зашумело и потемнело в глазах.
Неужели все закончится вот так нелепо и отвратительно?
‒ Возьмите меня! ‒ даже не поняла, что слова исходили от меня. Будто бы голос опередил сознание. ‒ Зачем вам старуха? С нее никакого толку.
