Вот же озлобленные подонки!
Меня собирались сжечь. Даже, кажется, костер развели, но совсем не помню, что было дальше. Вроде как собирались поразвлечься, но передумали ‒ сомневаюсь, что сей эпичный момент выпал бы у меня из памяти, хотя… если голове изрядно досталось, лучше тогда вообще не думать об этом.
Невдалеке послышались голоса, но это были не Годар со своими приятелями. Пусть в ушах все еще и звенело от побоев, но это точно говорили… горцы…
‒ Как тебя зовут?
И тут я провалилась в пропасть! Оступилась на том уступе, под которым бушевал извилистый горный поток. Летела вниз, наверное, все это время, продолжала падать, а вся последующая жизнь просто привиделась…
‒ Эй-эй-эй! ‒ сильные руки меня подхватили и удержали от падения. ‒ Не теряй сознание, слышишь меня? Если да, то кивни.
Я кивнула. Разглядеть лица его я не могла из-за собственных волос, которые облепили вспотевшее лицо. Да и голова кружилась так, что невозможно было что-то вообще увидеть толком. Зато меня бережно усадили под дерево. Это было к лучшему ‒ я тряслась, как будто меня окатили ледяной водой и выставили на мороз. Я надеялась только, что Регьярд тут меня и оставит.
‒ Как тебя зовут? ‒ теперь я дернулась, как от ожога.
Силар…
Кажется, так меня называла шаманка. Почему тогда я не могла его вымолвить, сколько не пыталась, но ни одного звука мой голос так и не издал.
‒ Я…
‒ Не бойся, твоих мучителей больше нет, тебя никто не тронет.
‒ Владетель! ‒ неожиданно опомнилась я. ‒ Они говорили, что скоро северяне придут на эти земли войной!
‒ Я знаю, ‒ по-прежнему не видела его лица, но почувствовала, как Регьярд улыбается. ‒ Спасибо тебе! Именно ты и помогла мне это выяснить.
‒ Они… убили Унбара… ‒ голос мой сорвался от душивших слез и страха. Страха перед ним ‒ Регьярдаом ‒ что я ему скажу, когда он меня узнает? А еще, страха за него ‒ как я буду жить дальше, если с ним что-нибудь произойдет, если он исчезнет из моей жизни уже навсегда?
‒ Ты его знаешь?
Я согласно кивнула.
‒ Это… он впустил меня в лагерь, ‒ от осознания, что больше не увижу друга защемило сердце, сдавило горло в спазме невыплаканных слез.
Вокруг нас появились люди ‒ подчиненные Регьярда. Его позвали, к моему величайшему облегчению.
‒ Посиди здесь, ‒ бросил он мне уходя, ‒ я скоро вернусь.
Ну уж нет! Ждать его я не собиралась. И так вся извелась до безумия ‒ боялась быть узнанной. Не каждый будет рад увидеть неожиданно того, кого когда-то похоронил. Кто знает, как отреагирует владетель? Меня эта встреча повергла в смятение, уж больно она ко всему, еще и напоминала наше с Регьярдом самое первое сплетение судеб. Крепко же наши веревочки связались. От этого мне становилось еще горше.
Я боялась…
Боялась того, как он воспримет моё спасение и воскрешение. Разозлиться, разочаруется или, что еще хуже, не узнает меня, как Унбар.
Унбар…
Он был таким слабым в своей стати и здоровье, когда его маленьким привезли к Гиле впервые. Тогда тётка была не особо довольна тем, что ей «завалили руки калекой». Но Хельдог мог быть убедительным, когда дело касалось его интересов. Нет, душевной теплотой и состраданием он, естественно, не проникся, но отослать с глаз подальше под предлогом лучших условий проживания ‒ это мой отец мог.
Унбар был неприхотлив, скромен, добр и начитан ‒ с ним оказалось интересно дружить. А еще он все время рассказывал о своем брате Илваре, да так рассказывал, что я ‒ оторванная от мира и людей ‒ влюбилась в образ, нарисованный восхищенными историями друга.
Нея, не обращая внимания на все прогнозы лекарей ‒ занималась исцелением Унбара, всё чаще и чаще привлекая нас с Силен. Кажется, он даже влюбился в мою нежную, кроткую кузину, только могла ли я хоть что-то тогда замечать, если мои мысли были уже заняты Илваром. Теперь-то понимаю, все это было наваждение ‒ яркое, но недолговечное, как сон. Илвар был просто снисходителен ко мне, не более. Раньше я и сама жила как во сне, только краем глаза улавливая, что происходит вокруг. Ведь перед моим внутренним взором всё время маячил образ благородного воина, застилая реальность шорами грёз.
Это теперь я понимаю, что тогда чувствовал Унбар, когда молча смотрел на кузину, провожая её взглядом. Мне казалось ‒ раз влюблен, значит должен тут же жениться на ней. Какой же я глупой была. Унбар не из тех, кто пытается надавить на жалость своим положением больного и немощного. Немощь ‒ это то, чего он дико стыдился! Вот почему, встав на ноги он покинул дом Гилы ‒ отправился доказывать, что он тоже достойный воин, дабы покорить сердце своей избранницы.
Ах, Унбар! Оплакивает ли тебя Силен, как ты того достоин? Стоило ли так рисковать своею жизнью? Вдруг она тебя позабыла, а твоя жертва стала напрасной.
Что, если и Регьярд позабыл меня? К н и г о е д . н е т
С ужасом поняла, что это страшило меня больше всего на свете ‒ вдруг я была мимолетным, незначительным мгновением в жизни Регьярда. Да и была ли я чем-то для него?
Сердце ухнуло вниз. Я натянула капюшон пониже и посмотрела в сторону снующих горцев, среди которых грозной горой возвышался владетель.
Запечатлев его для себя таким ‒ грозным и увлеченным, я тихонько скользнула в лесную чащу. День окончательно склонился к закату, поэтому надо было спешить. Пора бы уже вернуться в хижину, под надежное крыло Тенхай, оплакать потерянного друга, попросить утешения в песне забвения.
Так я взяла направление в сторону, где врос в землю нвысокий домишко, затерянный в глуши и собственном одиночестве.
‒ Все же решила сбежать, ‒ я ударилась во что-то твердое и теплое. От испуга даже вскрикнула.
Регьярд! Как призрак, будто вырос из-под земли. Стоял передо мной абсолютно невозмутимый и немного обиженный, на сколько можно было разобрать в сгущавшихся сумерках.
‒ Я… ‒ у меня-то и слов не находилось в свое оправдание, только и делала, что пятилась назад от надвигавшегося на меня владетеля, ‒ …мне надо идти.
‒ И куда ты так спешишь? Солнце уже село, в дороге тебя настигнет ночь и опасности. Тебе понравилось сегодняшнее приключение с северянами?
От воспоминаний у меня мурашки побежали по спине, я отрицательно завертела головой, да так рьяно, что капюшон слетел с головы.
‒ Как твое имя? ‒ этот вопрос владетеля прозвучал уже требовательно, с нажимом. Неожиданно пришло осознание, что дело даже не в слетевшем капюшоне. Он смотрел на меня очень пристально и медленно двигался в мою сторону. Сердце, и без того, ухающее с каждым ударом в пропасть, заколотилось с неистовой силой.
