Снимки нужны были не Терренсу, а Гловеру. Зачем? Лишь для сексуального удовлетворения? Однако в коробке с трофеями тот снимков не хранил.
— Это Дэниел велел вам фотографировать?
— Нет.
— Вы надели Кэтрин на шею цепочку, верно? Цепочку с крестиком. Почему?
— Она всегда носила цепочку. Снимки получились лучше.
— А Дэниел выпил кровь?
— Нет… Не захотел. Но я подливал ему немного в кофе. И в еду. — Терренс выглядел явно довольным собой. — Кровь ему помогала. Я видел.
Понимал ли Гловер, что происходит? Позволял ли Терренсу подливать кровь в еду, чтобы тот чувствовал себя полезным? Зои сомневалась. Скорее всего, рак сыграл злую шутку со вкусовыми рецепторами Гловера, и он попросту ничего не замечал.
— Так почему Дэниел отказывался пить кровь? — спросила она. — Зачем он вообще пошел с вами на поиски чистой крови, если не собирался ее пить?
— Я… я запутался. Все из-за препаратов, которые мне здесь дают. Он выпил, вот почему мы пошли к Кэтрин. Идея была моя. А он выпил кровь. — Терренс яростно затряс головой. — Он хотел выздороветь. Вот почему мы пошли. Ради крови.
— А через три дня вы напали на другую женщину недалеко от вокзала. Тоже ради крови?
— Да. Я хотел… У нас кончилась кровь. Мы пошли туда и стали ждать женщину. И взяли у нее кровь.
— И убили ее.
— Это несчастный случай.
— Почему вы нарисовали пентаграмму? Почему вонзили нож в ее живот?
— Просто реквизит. Для съемки. — Терренс говорил нерешительно.
— Кто это придумал?
Он снова беззвучно шевелил губами, уставившись на что-то невидимое. Зои пробовала читать по его губам — и ничего не разобрала.
— Терренс, кто все придумал?
— Я.
— И Дэниел согласился? Целый час возиться с мертвой женщиной, готовить реквизит, фотографировать?
— Он хороший друг.
— Потом вы схватили Рею Делеон.
Он замотал головой.
— Кого?
— Женщину, которую мы нашли в вашем доме.
— Ах да, верно… Ее. Да. Дэниел не хотел ее брать. Он сопротивлялся с самого начала. — Его веки задрожали. — Все придумал я.
На этот раз она ему верила.
— И он ее убил.
— Нет. Не он. Опухоль. Это все Род.
Зои пристально смотрела на Терренса.
— Рею убила опухоль? Что вы хотите этим сказать?
— Опухоль пыталась. А та выжила. А опухоль хотела ее убить. Пила ее кровь, душила, пыталась убить. — На мгновение его взгляд прояснился, вспыхнув яростью. — И добилась своего.
Терренс готов взять на себя вину Дэниела, однако, по всей видимости, не опухоли.
— Что произошло потом?
— Я оттолкнул его. Я думал, Дэниела уже нет. Опухоль захватила его тело. Я ранил его ножом, и он сбежал.
— Вы знаете, куда?
— Нет, и уже… — Снова лязгнули наручники. — Уже не имеет значения. Он вернулся. Снова прежним Дэниелом. Он мне помог. Помог заставить Кэтрин молчать. Мы не хотели, чтобы она рассказывала про кровь.
— Поэтому вы сожгли газеты?
— Конечно. Все придумал я. Не Дэниел. Он мне помог. Он хороший друг. Я им не скажу. Я им не скажу. — Бросив в сторону быстрый взгляд, он опустил голову, словно прислушиваясь.
— Терренс, вы можете вспомнить, когда Дэниел впервые с вами связался?
— Нет. Я не стану отвечать. Не стану. Не стану! — Из его рта брызнула слюна. — Я вам все рассказал. Оставьте меня в покое!
— Еще пара вопросов, и мы дадим вам отдохнуть. Когда Дэниел впервые с вами связался?
Терренс зашептал что-то, быстро шевеля губами. Зои наклонилась к нему, чтобы разобрать слова.
Он сделал выпад так стремительно, что она едва успела отпрянуть. Его зубы щелкнули в сантиметре от ее щеки. Бентли почувствовала его дыхание, с гнилостным запахом вырывавшееся изо рта. Она отодвинула стул, охваченная отвращением и страхом.
— Оставьте меня в покое! — вопил Терренс, брызжа слюной. — Оставьте в покое! Уходите, вон, вон, вон!
Он сучил руками, наручники лязгали о поручни койки.
— Вон, вон, вон!
Зои встала и отступила назад, чуть не врезавшись в Тейтума. Тот положил руку ей на плечо, и Бентли глубоко вздохнула. Под крики Терренса они покинули палату.
Глава 72
— Значит, Гловер скрылся еще вчера, — мрачно заключил Тейтум. — Наверное, уже на полпути в Канаду.
Они стояли в коридоре больницы, в нескольких шагах от двери в палату Финча. Действие обезболивающего закончилось, и у Грея адски болели руки. Он начинал жалеть, что не оставил Финча полыхать.
— Вполне возможно, — задумчиво проговорила О’Доннелл, — только он не успел забрать свои вещи, в том числе наличные. Кредитных карт у него нет, счета в банке тоже. По словам Терренса, он не в состоянии водить машину.
Она перевела взгляд на Зои.
— Про фотографии Терренс отвечал уклончиво, так что, как я предполагаю, снимки он делал по указке Гловера.
Зои нахмурилась.
— Согласна. Хотя и не понимаю до конца. Гловер насилует и душит женщин, а не приносит жертвы в сатанистских ритуалах.
— Может, он использовал фотографии как предлог для убийства? — предположила О’Доннелл. — Например, убедил Терренса, что ему нужно фотографировать мертвых женщин, чтобы получить какую-нибудь психическую энергию и поправиться… Вряд ли мы сумеем понять логику сумасшедшего.
— Однако раньше логика во всем прослеживалась, — возразила Зои. — Терренс помешан на крови, так? По крайней мере, был, пока не сошел с ума. Вспомните, поначалу он вел себя вполне нормально, так что не поверил бы абсурдным историям о фотографиях, извлекающих психическую энергию. Что бы Гловер ни придумал, для Финча его слова должны были иметь смысл.
Голос Зои от разочарования стал высоким и ломким. Тейтум посмотрел на нее с беспокойством. Он знал свою напарницу достаточно хорошо, чтобы выявить закономерность. Как только дело доходит до Гловера, аналитические способности ее подводят. Она пытается понять его намерения, но, в отличие от других убийц, этот для нее неуловим. Словно он для Зои — слепое пятно.
— О’Доннелл права, — медленно произнес Тейтум. — Фотографии понадобились не для сексуального удовлетворения. Значит, служили другой цели.
— Скорее всего, — нетерпеливо ответила Зои. — Хотя не думаю, что он якобы лечил фотографиями рак.
— Гловер не говорил Терренсу, что ему нужно лекарство, — вдруг заметил Грей.
— Что ты имеешь в виду? — оживилась О’Доннелл.
