— Как я и сказала, в последнее время мы не общались.
Леонор что-то подозревает. Нужно соображать быстрее.
— Для него безопаснее сдаться. Вся чикагская полиция ищет его.
— Я уверена, в конце концов он сдастся.
В конце концов? Зои поняла, о чем идет речь.
— Когда закончит лечение?
Леонор обдумывала ее слова. Потом ответила:
— Не знаю. Тем не менее вряд ли в тюрьме он получит необходимое лечение.
Бентли чувствовала: ей известно, где скрывается Гловер. Она должна понимать, кого защищает.
— Вы знаете, откуда у него деньги на лечение?
Леонор наморщила лоб:
— Нет. Повторяю: мы не общались в последнее время.
— Он продает в Даркнете фотографии. Снимки своих жертв.
Зои открыла сумку и вынула фотографии. Одну за другой она выкладывала их на стол.
— Это Ширли Уоттенберг. Она умерла в двадцать два года. Дэниел ее изнасиловал, задушил и бросил в канаве, словно мусор. Но сначала сделал этот снимок.
Леонор с отвращением отпрянула.
— Вы мне солгали. Вы уже осудили Дэниела.
— Лжет вам только он. И вы это знаете. Вот Кэтрин Лэм. Взгляните. Его рук дело. Он продал фотографию в Сети.
Леонор застыла.
— Я хочу, чтобы вы ушли. Убирайтесь! Сейчас же!
Зои поняла, что промахнулась. Нужно сохранять хладнокровие. От Леонор можно чего-то добиться. Обратного пути нет. Бентли положила на стол снимки Генриетты Фишберн. Леонор мельком посмотрела на них, краска схлынула с ее лица.
— Генриетта. — Зои указала на снимок. — Это сделал Дэниел. Его на самом деле зовут Род Гловер. Расскажите все, что знаете. Его надо остановить, пока не пострадал кто-то еще.
Леонор покачала головой и закрыла глаза. Ее губы дрожали, будто она боролась с подступающими рыданиями.
В ванной спустили воду, вскоре в дверях появился Тейтум. Он посмотрел на Зои; та в ответ лишь начала собирать со стола фотографии.
— Позвоните, если передумаете. — Бентли положила перед Леонор свою визитку и встала.
Леонор порывалась было что-то сказать, но вместо этого лишь отвела глаза.
Зои вышла из дома, ругая себя на чем свет стоит. Ведь подобралась так близко! Найди она правильные слова, правда вышла бы наружу. Зои хотела расположить к себе Леонор, а вместо этого, как обычно, лишь оттолкнула…
— Патрик, судя по всему, в церкви. — Тейтум нажал на кнопку брелока, отпирая машину. — Поехали туда. Если потребуется, отвезем их обоих в участок и посадим в разные комнаты для допросов.
Зои кивнула, садясь в пассажирское кресло. Она неотрывно смотрела в окно Карпентеров, пока автомобиль отъезжал.
— Гловер рассказывал Леонор обо мне. Уверял, что мы поддерживаем теплые отношения.
— Гловер любит врать. Он говорит людям то, что они хотят слышать, как тебе известно.
— Зачем ему вообще говорить обо мне?
Тейтум вздохнул.
— Слушай, вечно тебе нужно найти всему объяснение… Только знаешь, что? Иногда причины нет. Гловеру захотелось поговорить о тебе, вот он и поговорил. Естественно, назвал тебя лучшим другом — ему ведь нужно выставить себя в выгодном свете…
— Ага.
Некоторое время они ехали молча.
— Зря ты показала ей фотографии. В ее-то состоянии…
— Она что-то знает. Я пыталась ее разговорить.
— Тем не менее фотографии мертвой подруги — это уж слишком. Если Леонор пожалуется в полицию…
— Не очень-то она грустит о мертвой подруге, — вспылила Зои. — Едва взглянула на фото. Снимок Генриетты расстроил ее гораздо больше.
Она вспомнила тот момент. Как Леонор мгновенно побледнела. На ее лице — ни отвращения, ни удивления, только…
Страх.
— Ну, лично я ее не виню, — рассуждал Тейтум. — Если бы мне сунули под нос…
— Разворачивай машину! — выпалила Зои.
— Что? Зачем?
— Леонор смотрела не на Генриетту, а на руку!
Бентли достала фотографию. Генриетта Фишберн задыхается, галстук держит рука душителя. А на ней — длинные красные царапины.
Леонор их уже видела. Вот что ее так напугало. Она видела царапины на руке Гловера и поняла, кто душит Генриетту.
Значит, Леонор встречалась с ним совсем недавно. Возможно, он в доме Карпентеров прямо сейчас.
Глава 77
Пока не услышала, как отъезжает машина, Леонор не двигалась. Раньше выражение «застыть на месте от страха» казалось ей метафорическим. Теперь она поняла: бывает страх такой силы, что тело перестает слушаться.
Леонор убеждала себя, что у нее разыгралось воображение. Она ведь едва взглянула на фотографию. Может, царапины — всего лишь отсветы… А если и нет, это еще ничего не значит. Мало ли откуда берутся царапины… Леонор достаточно было почесать руку, работая в саду.
И все же… три длинных царапины… Такие же, как на руке Дэниела…
Леонор спрашивала его, и он тогда объяснил, что лекарства от рака сушат кожу, и иногда он во сне расчесывает себя до крови.
Такое разумное объяснение, мгновенно, без колебаний… Если б он врал, не смог бы придумать ложь так быстро. Леонор даже одолжила ему свой увлажняющий крем, и Дэниел уверял, что ему уже помогает.
Она вспомнила его серьезное лицо, когда он рассказывал про сухость кожи, а потом рассмеялся, когда понял, что чесал руку в тот самый момент.
Так хорошо врать не умеет никто. Невозможно.
Дэниел никогда не скрывал, что жил с Терренсом Финчем. Он в первую очередь сообщил это, позвонив Патрику. Живя с Терренсом, он вскоре понял, что тот замешан в чем-то незаконном. Сказал, что Терренс ведет себя непредсказуемо. Сказал, ему нужно где-то остановиться на несколько дней до следующего сеанса лечения. Когда они узнали, что Терренс арестован по подозрению в убийстве Кэтрин, Дэниел винил себя. Говорил, что должен был заметить. В его глазах — лишь боль и стыд.
Теперь Леонор задавалась вопросом: Терренс действительно убивал женщин, а Дэниел жил у него и ни о чем не догадывался?
Задушенную девушку фотографировал не сам убийца. Значит, если снимки делал Финч…
И эти три царапины.
Леонор жалела, что смолчала при агентах. Надо было выдать Дэниела. Или предложить ему дать письменные показания в участке. Или попросить подождать возвращения Патрика.
А теперь она в доме наедине с Дэниелом. Да, Леонор его изучила, он добросердечный человек, и все же…
Царапины не шли у нее из головы.
